Читаем Почему E=mc²? И почему это должно нас волновать полностью

Как же объяснить, что такое масса? Предположим, вы начали с теории об устройстве Вселенной, в которой массы просто нет, и вы даже не изобрели бы термина для ее обозначения. Как мы уже знаем, в таком случае все частицы просто перемещались бы со скоростью света. А теперь представьте, что в рамках этой теории происходит нечто – скажем, некое событие, после которого различные частицы начинают двигаться с другой, более низкой скоростью и, разумеется, больше не перемещаются со скоростью света. В таком случае вы имели бы полное право заявить, что произошедшее отвечает за происхождение массы. Это «нечто» – механизм Хиггса, и нам пора объяснить, что это такое.

Представьте, что у вас завязаны глаза и вы держите на нитке шарик для пинг-понга. Дернув за нитку, вы придете к выводу, что на ее конце находится нечто имеющее совсем небольшую массу. Предположим, что шарик для пинг-понга не болтается свободно на нитке, а погружен в густой кленовый сироп. Дернув за нитку в этот раз, вы почувствуете значительное сопротивление и решите, что на конце нитки находится нечто гораздо тяжелее шарика для пинг-понга. А теперь представьте, что некий космический кленовый сироп пронизывает все пространство, причем он настолько вездесущ, своего рода фон для всего происходящего, что мы даже не замечаем его присутствия.

Безусловно, на этом аналогия с сиропом исчерпывается. Во-первых, это должен быть избирательный сироп, который удерживает кварки и лептоны, но беспрепятственно пропускает фотоны. Вы можете подумать, что можно было бы развить эту аналогию дальше, чтобы объяснить и этот феномен, но мы считаем, что донесли до вас основную мысль. Кроме того, мы не должны забывать, что это всего лишь аналогия. Разумеется, в работах Хиггса и его коллег никакой сироп не упоминается.

В действительности в этих работах идет речь о том, что мы называем сейчас полем Хиггса. Подобно полю электрона, с полем Хиггса связана частица – частица Хиггса. Так же как и в случае поля электрона, значения поля Хиггса изменчивы. Там, где это поле самое сильное, вероятность обнаружить частицу Хиггса наиболее высокая. Однако есть одно существенное отличие: поле Хиггса не является нулевым даже при отсутствии частиц Хиггса – именно в этом смысле оно напоминает вездесущий сироп. Все частицы в стандартной модели двигаются на фоне поля Хиггса, и некоторые из них попадают под его воздействие в большей степени, чем другие. Последние две строки основного уравнения охватывают именно этот физический процесс. Поле Хиггса представлено в уравнении символом ϕ, и фрагмент третьей строки, содержащий два символа ϕ вместе с B или W (которые в нашей сокращенной записи скрыты в символе D в третьей строке основного уравнения), – именно те члены уравнения, которые генерируют массу для частиц W и Z. Эта теория весьма разумно устроена так, что фотон остается без массы (часть фотона, обозначенная символом B, и часть, обозначенная W, сокращаются; они также скрыты в символе D), а поскольку поле глюона (G) нигде не встречается, у него тоже нет массы. Включение в уравнение поля Хиггса позволило придать частицам массу, не нарушив при этом калибровочную симметрию. Вместо этого масса частиц возникает в результате их взаимодействия с фоновым полем Хиггса. В этом и состоит красота идеи: мы можем получить массу, не теряя калибровочную симметрию. Четвертая строка основного уравнения – место, в котором поле Хиггса генерирует массу для оставшихся частиц материи стандартной модели.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное
Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду
Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

Дэвид Роберт Граймс – ирландский физик, получивший образование в Дублине и Оксфорде. Его профессиональная деятельность в основном связана с медицинской физикой, в частности – с исследованиями рака. Однако известность Граймсу принесла его борьба с лженаукой: в своих полемических статьях на страницах The Irish Times, The Guardian и других изданий он разоблачает шарлатанов, которые пользуются беспомощностью больных людей, чтобы, суля выздоровление, выкачивать из них деньги. В "Неразумной обезьяне" автор собрал воедино свои многочисленные аргументированные возражения, которые могут пригодиться в спорах с адептами гомеопатии, сторонниками теории "плоской Земли", теми, кто верит, что микроволновки и мобильники убивают мозг, и прочими сторонниками всемирных заговоров.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Дэвид Роберт Граймс

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Психология подросткового и юношеского возраста
Психология подросткового и юношеского возраста

Предлагаемое учебное пособие объективно отражает современный мировой уровень развития психологии пубертатного возраста – одного из сложнейших и социально значимых разделов возрастной психологии. Превращение ребенка во взрослого – сложный и драматический процесс, на ход которого влияет огромное количество разнообразных факторов: от генетики и физиологии до политики и экологии. Эта книга, выдержавшая за рубежом двенадцать изданий, дает в распоряжение отечественного читателя огромный теоретический, экспериментальный и методологический материал, наработанный западной психологией, медициной, социологией и антропологией, в талантливом и стройном изложении Филипа Райса и Ким Долджин, лучших представителей американской гуманитарной науки.Рекомендуется студентам гуманитарных специальностей, психологам, педагогам, социологам, юристам и социальным работникам. Перевод: Ю. Мирончик, В. Квиткевич

Ким Долджин , Филип Райс

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Психология / Образование и наука