Почему евреи не любят Сталина

…Григорий Зенин, которого я вызвал на разговор о возможной депортации, сказал, что, по его мнению, «все это кончится ничем. Не потому, что не может быть в принципе. Но с евреями ЭТОГО быть у нас не может. Тем более после преступлений войны». «Раздувается кампания, — сказал он, — сколько таких кампаний раздувалось на нашем веку? А кончались они все одинаково. И эта так же окончится. Я не сомневаюсь. Да, списки составляли — отдельно по евреям. И адреса уточняли. Осмысливали: кого первыми, кого вторыми. Я с месяц как из Москвы, с совещания. И там слухи, и там вопросы. Так положено. Каждое ведомство по своим законам с ума сходит — за то зарплату и звания получаем. Но мы же люди. Причем во многом осведомленные, информированные. В том, например, что некий старик — старик совсем. И на старости лет по-стариковски чудит.

Все это видят, понимают. Готовятся, конечно, — “кого куда”, в дело свое играют. Почему не играть-то за казенный счет? Полагают, кому-то новое чудачество по сердцу. Яичко к Пасхе. Но есть народ, люди. Их пока что никто не отменил. И отменит вряд ли. Эти хорошо понимают обстановку. Живи спокойно, дорогой товарищ».

По данным, собранным доктором Айзенштатом, депортация не состоялась в феврале, потому что вышла задержка с составлением списков. Оказалось, что на списки нужно больше времени, чем предполагалось вначале.

И тогда Сталин установил жесткие сроки: суд над врачами — 5–7 марта 1953 г., казнь на Лобном месте — 11–12 марта этого же года.

По словам Булганина, в то время занимавшего пост министра Вооруженных сил СССР, он получил от Сталина приказ подогнать к столице и другим крупным городам несколько сот военных эшелонов. Булганин утверждал, что не все из этих эшелонов должны были достигнуть станции назначения: Сталин планировал организацию крушений и нападения на эшелоны «народных мстителей».

Имеются различные свидетельства о бараках, построенных для депортированных евреев. Например, бывший начальник пенсионного управления Министерства соцобеспечения РСФСР Ольга Ивановна Голобородько рассказывала, что осенью 1952 г. она случайно узнала в Совете Министров, что в Биробиджане «готовят бараки под евреев, выселяемых из центральных городов».

— Прошло четыре года, как-то на заседании правительства решался вопрос, где хранить целинный урожай. Амбары построить не успели. Кто-то вспомнил, что в Биробиджане пустуют дома, предназначавшиеся для выселяемых евреев. Послали в Биробиджан специальную комиссию. На месте удалось обнаружить длиннющие покосившиеся, с дырявыми крышами и выбитыми окнами бараки. Внутри — нары в два этажа. Эти помещения были признаны негодными для хранения зерна, о чем комиссия и доложила Хрущеву.

Писатель Владимир Орлов и поэт Семен Коган в 1966 г. вместе с секретарем Хабаровского крайкома комсомола Латышевым ездили по пионерским лагерям Дальнего Востока. Вспоминая об этой поездке, Владимир Орлов рассказывал: «Латышев обвел нас каким-то странным взглядом и неестественно веселым голосом скомандовал:

— А теперь — за мной!

Пройдя метров сто, мы вышли на широкую просеку, и Латышев кивнул куда-то влево:

— Глядите!

Мы глянули. Справа от нас в метрах двадцати стоял приземистый, длинный барак с маленькими окошками под самой крышей. Сквозь белесые от времени бревна пробивалась трава и даже кустики, а по просеке, насколько хватало глаз, уходили вдаль такие же мрачные сооружения.

— Здесь их целый город, — сказал Латышев.

— Лагерь? — спросил Семен.

— Лагерь, — усмехнулся Латышев, — только не для пионеров, а для вас.

— Для кого — “для нас?” — спросил я наивно.

— Для вас — евреев, — выдавил наш новый друг.

Значит, вот здесь, в этих бараках должна была закончиться моя молодость?

— А за что? — недоверчиво спросил Семен. — Нужна ведь хоть какая-то причина, чтобы переселить сюда людей, уцелевших от фашизма!

— Причина? Причина была сфабрикована заранее — “дело врачей”. Товарищ Сталин, — продолжал Латышев, — все предусмотрел. Он решил спасти евреев от справедливого гнева русского народа. Если бы вождь народов прожил еще полгода, вы, ребята, тоже сгнили бы в этих бараках»[226].

Академик Е. В. Тарле рассказывал своему родственнику Лео Якобу, что «евреев планировалось вывезти в марте — апреле 1953 г. в Сибирь, где их ждали наспех сооруженные бараки со стенами в одну доску, и первые потери, по ориентировочным подсчетам, должны были составить 30–40 процентов». По словам Тарле, операция была разработана во всех подробностях: уже было назначено, кому погибнуть «от народного гнева», кому достанутся коллекции московских и ленинградских евреев-коллекционеров, а кому — «освобождающиеся квартиры»[227].

Галина Осиповна Казакевич (вдова писателя Э. К. Казакевича, ныне проживающая в Израиле), сообщила: