Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории, 1500-1850

При подобной системе и мужчины, и женщины обычно работали в течение нескольких лет прежде, чем начинали искать мужа или жену, поскольку должны были обладать достаточными сбережениями для создания собственной семьи. Часто они начинали работать в подростковом возрасте и продолжали работать до начала двадцатилетия. Поэтому обычно не женились, не достигнув 20–25-летнего возраста. Кроме того, многие мужчины и некоторые женщины вообще не вступили в брак, потому что не имели достаточно сбережений для создания нового домохозяйства или потому что не находили партнеров, готовых создать с ними новую семью.

Однако в Восточной и Южной Европе семьи обычно были более многочисленными и отличались более сложной организацией. Молодожены переезжали в тот же дом, где жили и другие родственники и создавали большое, многосемейное хозяйство. По сути, из различных родственных семей, проживающих в разных по размерам домохозяйствах, могли состоять целые деревни. Эта система позволяла людям вступать в брак раньше, поскольку они могли получить некоторую поддержку от своих родственников, живших с ними или поблизости.

В Китае преобладала иная модель. Семьи образовывались вокруг мужа и жены и их старшего сына и его жены. То есть как только старший сын мог жениться, он брал девушку в жены. При этом новая пара не искала собственный дом. Вместо этого сын оставался дома, а новая жена переезжала к нему и его родителям. Поскольку сын и, в еще большей степени, его жена обычно были молодыми и неопытными в хозяйственных делах, новая жена находилась под началом свекрови, следившей за ее работой по саду и дому.

При подобной системе мужчины могли жениться довольно рано, поскольку им не нужно было организовывать новое хозяйство. Девушки выходили замуж еще до того, как могли завести детей, сами будучи, в сущности, детьми (иногда даже в 12 или 13 лет), потому что за ними присматривали родители мужа в новом доме.

По мнению отдельных исследователей структуры семьи, эти различия позволяют объяснить, почему одни страны были богаче других. Они утверждали, что семейные системы, в рамках которых ранние браки были общеприняты, также поддерживали и большее количество детей (поскольку у женщин, вступавших в ранний брак, репродуктивный период был более продолжительным). Но большее количество детей, по их мнению, требовало больше ресурсов и создавало больше рабочих, конкурирующих за землю и работу, что вело к снижению заработной платы и производительности. С этой точки зрения такие страны ранних браков, как Китай или Россия, были перенаселены, в странах же с более поздними браками, вроде Англии, семьи имели меньше детей и, таким образом, могли больше сберегать и приумножать свое состояние.

Выглядит это весьма убедительно и достаточно просто объясняет то, почему Северная Европа опередила другие регионы по части доходов. Но, как и множество прочих простых объяснений, оно основано на предположениях, которые при ближайшем рассмотрении не выдерживают никакой критики. Представление о том, что женщины в странах с поздними браками имели меньше детей, предполагает, что шансы женщины выносить ребенка в каждый год брака одинаковы, пока женщина не становится для этого слишком старой. Если бы это было так, то тогда чем больше лет женщины находились бы в браке (из-за того, что они выходили замуж раньше, либо из-за того, что большее число женщин выходило замуж, или же из-за того и другого вместе), тем больше детей они бы рожали. Однако, как можно было ожидать, с семейными системами, столь различающимися от общества к обществу, шансы женщины родить ребенка в тот или иной год брака различались столь же сильно. Таким образом, рост населения не зависел лишь от того, как долго женщина состояла в браке. Скорее, важно было то, сколько детей женщина имела за всю свою жизнь.

Ни одно общество не выиграло бы в случае, если бы оно росло так быстро, что вскоре исчерпало бы продовольственные запасы, в досовременных обществах всегда представлявшие собой основной предмет беспокойства. Поэтому почти все досовременные общества разработали социальные практики, ограничивавшие рост населения, сокращая общее число детей, которых могли родить женщины. Этого можно было достичь двумя способами: посредством обычаев, ограничивавших доступность брака, либо обычаев, снижавших количество детей, которое могли иметь пары. Подобные социальные практики, конечно, не были строго фиксированными; они обычно были достаточно гибкими для того, чтобы позволить обществам расти гораздо быстрее после периодического голода или других бедствий или же заселять новые земли. Но обычно они, действительно, ограничивали рождаемость, сохраняя ее на гораздо более низком уровне.