Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы

Подход «жесткость – свобода» дает возможность по-новому увидеть ту или иную культуру в глобальном масштабе. Например, не существует прямой зависимости между оценкой страны по шкале «жесткость – свобода» и состоянием ее экономики. Такие жесткие страны, как Сингапур и Германия, экономически успешны, но этого же нельзя сказать о жестких Пакистане и Индии. К «свободным» нациям относятся и богатые Соединенные Штаты с Австралией, и Украина с Бразилией с их относительно низкими показателями ВВП. Этот новый подход отличается и от всех предыдущих, которые использовались учеными для сравнения культур – например, характеризуя их как культуры индивидуализма или коллективизма (в культуре коллективизма первоочередное значение имеют родственные связи; культура индивидуализма делает акцент на самодостаточности индивида). В каждый из четырех квадрантов попадает множество стран: коллективистские и жесткие (Япония и Сингапур), коллективистские и свободные (Бразилия и Испания), индивидуалистские и свободные (Соединенные Штаты и Новая Зеландия) и индивидуалистские и жесткие (Австрия и Германия).

Древняя закономерность

Наше кросс-культурное исследование наглядно показало, что параметр «жесткость – свобода» – один из главных в видоизменениях современных наций. Но относительная сила групповых социальных норм претерпевала изменения на протяжении тысячелетий. Хотя само содержание этих норм менялось в процессе развития человеческой цивилизации, базовый культурный шаблон «жесткое – свободное» оставался неизменным. Некоторые ранние культуры напоминают нам о строгих порядках и чинности современного Сингапура, а другие перекликаются с либерализмом Новой Зеландии.

Представьте, что вы оказались в Спарте – суровой военизированной древнегреческой культуре, существовавшей в конце V века до нашей эры, более чем за два тысячелетия до основания Сингапурского государства. Что бы вы увидели?

Вся жизнь граждан Спарты, от колыбели до могилы, была подчинена твердым и не подлежащим обсуждению правилам. Возьмем, к примеру, жизнь спартанского мальчика. В семь лет его отправляли в государственный учебный лагерь, где за пятнадцать лет из него делали отважного воина. За проявление признаков трусости его в знак позора заставляли сбрить половину бороды. Если он проявлял малодушие в настоящем бою, то вообще терял гражданство Спарты. В небоевой обстановке его стойкость к боли проверялась публичными порками.

Повседневная жизнь спартанцев также напоминала военный лагерь. Помимо соблюдения детальных диетических предписаний мужчины и женщины должны были поддерживать физическую форму регулярными упражнениями. Дородность считалась в Спарте нелепой, так что склонных к полноте изгоняли из города-государства. Мужчин и женщин, не сдавших экзамены по физподготовке (а равно холостых, незамужних и тех, кто попадался на занятиях незаконным промыслом), бойкотировали, лишали гражданства или заставляли носить специальные одежды, символизирующие общественную опалу. Строгие физические стандарты применялись в Спарте и к новорожденным: если младенец выглядел слабым или ущербным, его оставляли умирать у подножия скалы.

Спартанцы соблюдали жестко определенные правила поведения, усвоенные с детских лет. Их учили всегда выглядеть серьезными и говорить кратко. Детей наказывали за плач, разговоры в присутствии посторонних и проявления страха. Спартанцы любили смех и шутки, однако и здесь нужно было следовать строгим правилам дозволенного и недозволенного: юмор должен был быть умным, утонченным и ни в коем случае не вульгарным. Для спартанцев, считавших себя высшей расой воинов, было также важно не допустить проникновения в свою культуру чужеродных влияний. Требовалось соблюдать полное единообразие в одежде, прическах и поведении. Иностранцы не имели доступа в государство, а самим спартанцам запрещалось выезжать за его пределы.

Такой образ жизни может показаться излишне суровым, но Спарта гордилась своей культурой и ее плодами: жесткая гражданская дисциплина обеспечила ей полное военное превосходство над остальной Грецией. Легендарные спартанские воины и их преданность своему государству были объектом восторгов знаменитых древних греков и римлян – от Платона до Октавиана Августа.