Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души

Не только история ранения заключена в каждом из нас, но и нарциссическая программа, притом вполне объяснимая. Всякий ребенок говорит: «Дай, дай, дай сейчас же!» Действительно, мы приучаемся управлять этим настойчивым требованием, порой даже принимать за него ответственность, но не бывает так, чтобы оно отсутствовало совершенно. Может ли вообще существовать на свете такая вещь, как чистая, бескорыстная любовь? Всем нам хотелось бы думать, что да. Нам хотелось бы думать, что мы можем проявлять «чистосердечную» заботу о другом человеке. Но может ли быть так, чтобы мы когда-нибудь были свободны от нашей нарциссической истории? «Бескорыстная забота» – возможно, в самом этом словосочетании уже заключено противоречие и даже оксюморон. Способны ли мы любить другого человека так, чтобы своекорыстный интерес при этом не преобладал, по меньшей мере, не просачивался в наши мотивы? Наверное, нет, однако в любом случае мы можем сделать усилие для проявления жертвенности, как минимум, способны сдерживать свои эгоистические нужды ради благополучия другого человека. Способен ли я подняться над эгоизмом, чтобы увидеть и поддержать раненого Другого? Определенно я могу сделать над собой такое усилие, а это и есть то наибольшее, что требуется от нас. Филон Александрийский советовал много столетий тому: «Будь добрым. У всякого встреченного тобой есть своя, очень большая беда». Если мы всякий раз будем помнить об этом, тогда сердце смягчит наши комплексы и отношения будут открыты для исцеления.

Да, временами мы поднимаемся над нашим нарциссизмом, но никогда не становимся свободны от него. Любой ничтожный повод, какое-нибудь резкое замечание, некий момент отстранения – и он уже тут как тут, показывает себя во всей красе. Когда мы просим слишком много от других, ведем себя агрессивно, пытаемся манипулировать ими или отвергаем их за то, что они в чем-то подвели нас, тогда мы оказываемся в тисках этой Тени. Проблема не в нарциссической потребности как таковой, ибо она является общей для всех, – проблема в нашей неспособности принять ответственность за нее, чтобы она не ложилась тяжелым бременем на наших партнеров.

Периоды в нашей личной истории, когда мы склонны видеть максимум несовершенства в других людях, максимум невнимательности к нам, случаются именно тогда, когда мы сами на поверку ведем себя крайне требовательно, пытаясь получить больше, чем нам могут дать, или манипулятивно в отношении тех, кого на словах любим. И подобные нужды не уйдут сами собой только лишь потому, что мы подросли, стали старше и получили ведущие роли в этой жизни. Как отмечал Юнг, «где правит любовь, там нет места власти, а где воля к власти преобладает, любви не находится места»[139]. Ключевое слово здесь – преобладает, потому что подтекст власти никогда не бывает отсутствующим полностью. Власть сама по себе нейтральна. Это обмен энергией между людьми. Когда же, однако, эта энергия направляется комплексом, а не просто потребностью выполнить задачу, тогда будет преобладать комплекс власти. Как говорит нам наше знание Тени, когда преобладает властный мотив, именно в такие минуты мы полнее всего ощущаем собственное бессилие, следовательно, нужду самоутвердиться компенсаторными способами.

Долгий перечень всевозможных любовных коллизий и любовных неудач всегда служил топливом для литературы, в частности, для нашей массовой культуры. Ведь для того, чтобы близкие отношения могли сохраниться, более того, обеспечить платформу роста для каждой из сторон, не обойтись без везения, немалой доли благодати и способности взрослеть. А кто из нас может похвастаться постоянным везением, полнотой благодати или зрелым поведением в любой момент времени? Нечего удивляться в таком случае, что мы буквально зациклены на близости и при этом постоянно требуем от своих партнеров слишком многого, чтобы потом, вконец разочаровавшись, подводить для себя неутешительные итоги.