Почему мне плохо, когда все вроде хорошо. Реальные причины негативных чувств и как с ними быть

Паническая атака начинается в амигдале, поскольку — напоминаю — именно эта часть мозга призвана выявлять опасности в нашем окружении. Амигдала сигнализирует, организм реагирует, переходя в режим «бить или бежать», а дальше подключается стрессовая система, так что сердцебиение ускоряется и частота дыхания повышается. Мозг истолковывает сигналы от организма неверно. Для него эти сигналы — доказательство реальной опасности, и он разгоняет стрессовую систему еще сильнее. В свою очередь, учащаются сердцебиение и дыхание, что мозг опять же неверно истолковывает как еще более серьезное доказательство того, что происходит нечто опасное. И вот уже закрутилась спираль, подводящая к полной панике.

Принципы пожарной сигнализации

Может показаться, что такое движение по кругу с неправильным толкованием в мозге должно означать какое-то серьезное нарушение, но давайте разберем реакцию моего пациента в свете эволюционной биологии. Двигатель панической атаки — амигдала — срабатывает быстро и небрежно. Амигдала работает по принципу пожарной сигнализации. Если пожарная сигнализация пару раз сработает когда не надо, например от подгоревшего хлеба в тостере, мы готовы с этим смириться: мы же уверены, что она сработает и в момент возгорания. В точности так же работает и амигдала: лучше предупредить лишний раз, чем пропустить реальную опасность. Но что означает «лишний раз»? Американский психиатр Рэндольф Нэсси объясняет это так: «Представьте, что вы в саванне, и в кустах раздается шорох. Должно быть, это просто ветер, но есть маленькая вероятность, что в кустах может скрываться лев. Если вы в панике броситесь бежать, это обойдется вам в 100 калорий — то, что потеряет организм, и та энергия, которую вы потратите зря, если шорох издавал ветер. Если мозг не включит стрессовую систему, когда в кустах прячется лев, это обойдется в 100 000 калорий. Ровно столько калорий получит лев, когда съест вас».

Если следовать суровой логике калорий, мозг должен включать стрессовую систему в тысячу раз чаще, чем это оправданно. Скажете, надуманный пример, но он дает представление о последствиях того, что наша система внутреннего оповещения приспособлена к жизни в очень опасном мире. У того, кто видел везде опасности и постоянно представлял катастрофы, шансов выжить было больше, чем у того, кто относился ко всему спокойно и лежал у огня. Видеть везде опасности и планировать действия на случай катастрофы — это мы сегодня называем тревогой. Когда стрессовая система работает на таких мощных оборотах, что нам хочется бежать сломя голову, — это мы сегодня называем панической атакой.

Таким образом, сам по себе приступ страха необязательно выполняет какую-то функцию. Достаточно того, что ничтожная часть этих панических атак когда-то спасла нам жизнь и мозг настроился при малейших сомнениях подавать сигнал об опасности. То есть с точки зрения мозга паническая атака — ложный сигнал тревоги. Он напоминает, что сигнализация работает как положено, аналогично тому, как пожарная сигнализация, включающаяся на подгорелый хлеб в тостере, показывает, что она работает как нужно. Да, стрессовая система иногда включается зря, но это не недостаток и лучше, чем если она не включится, когда нужно.

Если сверхчувствительная стрессовая система помогла нам выжить, остается спросить, почему мы не паникуем по любому поводу по сто раз в день. Как вообще можно зайти в вагон метро, не испытав при этом панической атаки? Разве не самые осторожные наши предки имели самые большие шансы не попасть в желудок ко льву, избежать укуса змеи или падения со скалы? Однако все в природе есть компромисс и у всего есть своя цена. Длинные ноги и длинная шея позволяют жирафу поедать листья, до которых не дотягиваются другие животные. Но слишком длинные ноги могут сломаться. Стройная антилопа бегает очень быстро, но без жировых депо не может накопить запасов на голодные времена. Если бы наши предки видели везде опасности, вероятность умереть от несчастного случая или нападения хищников уменьшилась бы. Но если бы они воспринимали все как опасность для жизни и боялись собственной тени, им никогда не удалось бы проявить мужество, необходимое для добывания пищи и партнера.

Иными словами, за выигрышные качества почти всегда приходится расплачиваться. Возможно, вы возразите, что все панические атаки в метро дисфункциональны, ни одна из них не выполняет никакой функции, однако, вместо того чтобы задумываться над функциональностью сегодня, нам следовало бы посмотреть, в каких ситуациях исторически было важно отреагировать панической атакой. Часто ли случались такие ситуации? Важно ли было с точки зрения выживания любой ценой покинуть какое-то место? Очевидно, что ответ на все эти вопросы будет положительным. Не удивляйтесь, что у наших защитных механизмов столь серьезные последствия, как приступ паники в метро, и что они так легко пробуждаются. Уж лучше предупредить лишний раз, чем пропустить реальную опасность.