Почему мы так одеты

А еще со студенческой скамьи он увлекался естественными науками. Познакомился Шардонне с работами Пастера, связанными с шелководством. Изучал труды другого своего соотечественника — Рене Реомюра. В том числе многотомную «Жизнь насекомых», особенно главы, посвященные шелкопряду. Надо отметить, что Реомюр был не только замечательным исследователем, экспериментатором, изобретателем, провидцем. В начале XVIII века он соорудил первый_в Европе инкубатор. Попутно придумал термометр, еще в XX веке нередко температура фиксировалась «по Реомюру». Кроме того, он предложил рецепт получения матового стекла. И весьма вероятно, что Шардонне не прошел мимо и такого смелого высказывания Реомюра: «В будущем можно научиться изготовлять подобие шелковой нити из смолы и клея…»

Однако наука XIX века показала, что «из смолы и клея» никак не изготовить подобие шелковинки. Разве что под «смолой и клеем» понимать органические вещества, сходные с теми, что рождаются в живой природе. Шардонне осознал это, остановившись на хлопке как исходном сырье для псевдошелковой нити. Азотирование делало вещество вязким, но способным застыть наподобие шелковинки, только что выпущенной шелкопрядом. Да и механизм выработки нитей, по сути, повторял то, чем природа одарила шелковичного червя или паука.

Одна беда: нитрошелк, поначалу восторженно принятый, на поверку никуда не годился. Платья из него были весьма непрочны и к току же легко воспламенялись от малейшей искры. Нелишне напомнить, что из подобной «нитроклетчатки» Нобель в те же годы наладил производство динамита. Естественно, что фабрика, вырабатывавшая нитрошелк, которую Шардонне основал в родном Безансоне, прогорела и спустя несколько лет после многообещающего открытия бесславно завершила свое существование. И все же первый, самый трудный шаг был сделан!

Второй шаг состоял в том, что азотную кислоту заменили последовательным сочетанием щелочи и уксусной кислоты. В 1892 году англичанам Чарльзу Кроссу, Эдварду Клайтону был выдан патент № 8700. В нем говорилось: «В качестве сырья применяется целлюлоза в какой-либо из имеющихся в растительном мире форм». Запомним эту емкую характеристику. Итак, англичане предложили действовать на целлюлозу сперва щелочью. При этом набухшая масса приобретает текучесть, вязкость. По-латыни «вязкий» — «вискоза», отсюда происхождение названия такого искусственного шелка.

Впрочем, об этом применения нового материала сами изобретатели вискозы думали в последнюю очередь. Скорее, полагали они, вискоза пойдет для пленки. Верно — и сейчас из вискозной массы на тех же фабриках искусственного шелка вырабатывается обыкновенный целлофан. А продолжатели этого направления прикладной химии в начале века опробовали ту же вискозу в амплуа текстильного материала — искусственного шелка, который вискоза напоминала лишь блеском. Изделия из вискозы в чистом виде грешат определенными недостатками. Не особенно прочны, «садятся» после стирки, плохо сохраняют заданную форму. Тем не менее для отдельных видов одежды эти недостатки не так уж страшны. Они с лихвой перекрываются тем, что в самом деле роднит вискозу с шелком. Ее преимуществами.

Готовая вискозная нить рождается прямо из вязкой массы, как у шелкопряда. Ее не нужно создавать из тысяч отдельных волоконец, что имеет место у хлопка, льна или джута. И, главное, подходящей вязкой массы легко можно наготовить столько, сколько не нашлось бы и у миллиарда шелкопрядов. И все в одном цехе. А сырья, притом доступного, сколько угодно. Но на заре XX века возможности и перспективы рукотворного шелка понимали немногие. Одним из первых оценил значение вискозного шелка Д. И. Менделеев.

XX век настойчиво требовал поисков новых материалов. В том числе и для одежды. Иными словами, пора было всерьез задуматься над тем, как одеть человечество. Ушедший XIX век показал, что людей на Земле прибавляется, как никогда прежде. Чуть ли не в два раза возросло население Европы: в пять раз — Америки. Если к началу прошлого века на планете обитало менее миллиарда человек, то к началу нынешнего уже 1,7 миллиарда. А к XXI веку нас на планете будет, по самым скромным подсчетам, не менее 6 миллиардов!

Попытки Менделеева тогда же организовать производство отечественной визкозы. Незамедлительно нарвались на противодействие косных кругов. До Октябрьской революции действовала всего лишь одна принадлежащая бельгийской фирме фабричонка «Вискоза». За год она давала продукции меньше, чем, например, сегодня Киевский комбинат химических волокон за день.