Почему мы так одеты

Вот как описывает проникновение шелка из Китая в Индию Сюань Цзан — китайский путешественник VII века: «Услышав, что Восточная страна обладает ими, царь направил туда посланца с поручением добыть их. Однако в те времена властитель Восточной страны хранил их в тайне и никому не давал, а также строжайше запретил пограничным стражам пропускать за пределы страны семена тутового дерева и грены шелкопряда. Тогда царь Хотана в самых смиренных и почтительных выражениях стал просить руки китайской принцессы. Властитель Восточной страны, благосклонно настроенный к народам дальних стран, немедленно дал согласие на это предложение. Между тем царь Хотана приказал послу отправиться к царской невесте и передать ей следующее: «…наша страна никогда не располагала собственным шелком. Поэтому ты должна привезти с собой сюда семена тутового дерева и грены шелкопряда. Тем самым ты обеспечишь себя драгоценными одеждами…»

Далее в этой полулегендарной истории рассказывается, что начальник таможенной стражи при досмотре всего багажа принцессы все же не осмелился потрошить ее головной убор. А там-то и были спрятаны семена тутового дерева и грена. Общеизвестна и другая хрестоматийная версия: бродячие монахи запрятали грену в посохи, и таким образом шелк пришел в Византию. Как бы то ни было, появление шелка всегда сопровождалось удивлением и восторгом.

Римляне впервые познакомились с ним во время одной из битв с парфянами, шелковые знамена которых развевались над войском противника и поразили римских воинов своим великолепием. У себя на родине они не видывали ничего подобного. Но уже в начале II века нашей эры купцы доставляли шелк в Рим. В шелка облачалась вся тогдашняя знать. Ценился шелк на вес золота. Не только в буквальном смысле, но и сверх того: за сверток шелковой ткани полагалась двойная мера по весу золота. Благо этот металл тяжел, а шелк легок.

Невероятный спрос на шелк вдохновлял тех, кто был причастен к его производству, подхлестывал темпы выработки ценнейшего товара. Средневековый путешественник восхищается быстрым возрождением шелкового дела в Китае после опустошительного монгольского нашествия: «Они дают куда больше шелковой ткани, тафты, газа, кисеи разных сортов, парчи ослепительных расцветок. Через руки размотчиков, крутильщиков, прядильщиков, чесальщиков, ткачей, мастеров набивки узоров проходят коконы и пряжа, которые постепенно превращаются в скрипучую легкую ткань с алмазным блеском».

Через бескрайние равнины, горы, пустыни, реки протянулся с востока на запад Великий шелковый путь. Так его именовали многие народы в течение веков. Шел этот путь и через Согдиану — государство в Средней Азии. Порой этот путь бывал тернист: экономические интересы тех, кто грел руки на шелке, сталкивались, это приводило к вооруженным конфликтам. Конечно, надежней и разумней было заводить шелководство у себя. Так оно и возникало в землях Южной Европы, в Византии.

Зачинателем шелководства на Руси был Петр I. Прослышал царь, что на Нижней Волге, у Астрахани развит этот промысел, и приказал: «В Астрахани или на Тереке сыскать тутовых садов, садовников самых добрых, чтобы завести тутовый сад в Москве». В Москве все же было холодновато и для тутовых деревьев, и для шелкопряда. А вот в Киеве эти деревья прижились. Еще в XX веке один из районов города именовался Шелковица, и доныне можно кое-где в городских парках встретить шелковицу, которая, по-видимому, доживет до своего трехсотлетия.

БОЛЬШЕ? ВЕРНЕЙ? ИЛИ ВЗАМЕН?

В краях с относительно теплым климатом тутовый шелкопряд исстари чувствовал себя как дома. В Средней Азии, Южной Европе, на Кавказе, на юге Украины, в Крыму. Сейчас по производству натурального шелка наша страна занимает третье место в мире после Японии и Китая, опережая Индию, Бразилию, государства Южной Европы. Однако в общемировом балансе текстильная промышленность за счет натурального шелка обеспечивает едва ли один процент своих потребностей. Почему так мало? В чем дело?

Прежде всего, в экономической ситуации. С одной стороны, натуральный шелк хоть и пользуется спросом, может быть, и повышенным, но уж отнюдь не ценится на вес золота. С другой стороны — эта «овчинка» хоть и «стоит выделки», но не настолько, чтобы не нашлось более прибыльных предприятий. Что ни говори, но тутовый шелкопряд требует ухода и забот, может быть, чрезмерных. Не виноваты ли в этом отчасти наука и техника нового времени? Может быть, уделяли шелководству недостаточно внимания?

Упрек этот ни в коем случае нельзя считать основательным. Достаточно вспомнить прошлый век, когда на шелкопряда напала страшная болезнь — пебрина. Тогда шелководы Франции обратились за помощью к своему прославленному соотечественнику — Луи Пастеру. Пять лет понадобилось ученому для того, чтобы побороть эту болезнь, выручить шелководов. Заметим, что попутно был сделан громадный шаг в развитии новой науки — иммунологии. И по правде говоря, еще неизвестно, кто кому обязан больше: шелкопряд науке или наука шелкопряду.