Почему не гаснут советские «звёзды»

«Друзья! Мы обращаемся к вам — к интеллигенции страны, к учителям и инженерам, учёным и студентам, врачам и офицерам, писателям и актёрам. Все мы понимаем, что случилось. Все чувствуем — судьба народа на волоске. Пойдём же и скажем людям: Не верь! Не бойся! Не проси! Не верь ни единому слову. Опять самозванцы обещают порядок на улице, квартиру каждому и дешёвую колбасу — и опять мы получим танки на улицах и дармоедов на шею (себя лично авторы Обращения почему-то дармоедами не считали, хотя именно их стараниями некогда великий советский кинематограф за считаные годы превратился в помойку. — Ф.Р.). Не бойся противостоять. В первый раз в истории у нас есть нами избранная власть, и отнять её у нас никому не под силу. Не проси. Подачка самозваных правителей отольётся тебе слезами позора. Если смолчим сегодня — что скажем своим детям завтра?» (Ну, кем стали дети большинства подписантов этого обращения мы теперь знаем: воочию видим их в «ящике» чуть ли не каждый день. А вот судьбы других детей — врачей, офицеров, учителей, инженеров и т.д. — в скором времени сложатся весьма печально: многие из них попросту сгинут в топке ельцинских реформ. — Ф.Р.).

Весьма симптоматично, что российская «братва» (то есть участники организованных преступных группировок) практически все до единого поддержали «демократов», поскольку прекрасно понимали, что при победе ГКЧП им придётся несладко. Поэтому многие лидеры московских преступных группировок все три дня «путча» помогали защитникам Белого дома деньгами, продовольствием и даже оружием, а также отрядили им в помощь своих бойцов, чтобы те, как могли, «защищали демократию».

В этой «спайке» братвы и «демократов» не было ничего удивительного, поскольку корни её уходили в конец 80-х, когда горбачёвская перестройка, по сути, превратилась в криминальную революцию. Как известно, после Закона «О кооперации» (1988) братва взялась активно «окучивать» и кинематограф, посредством его «отмывая» свои кровавые «бабки». Многие воры в законе и криминальные авторитеты стали желанными гостями на кинематографических тусовках, а некоторые из них даже пользовались киношным прикрытием для своих поездок на Запад (под видом членов различных киноделегаций, а некоторые и вовсе как сотрудники новых кинообъединений).

После падения ГКЧП российский криминалитет сможет со спокойным сердцем продолжать свою деятельность и дальше. Как мы знаем, после развала СССР кривая преступности в России стремительно поползёт вверх и уже через пару лет позволит стране выйти в мировые лидеры по преступности.

Между тем последним советским фильмом Эльдара Рязанова стала лента «Небеса обетованные». В нём великая некогда держава представала уже не в образе концлагеря (как в «Вокзале для двоих»), а в образе… мусорной свалки (сравнение СССР со свалкой проходило главным лейтмотивом в подавляющем числе либеральных публикаций времён горбачёвской перестройки). Жители рязановской свалки живут только одной мечтой, что когда-нибудь к ним прилетит инопланетный корабль и увезёт их в Небеса обетованные (по мысли Рязанова, то ли в Израиль, то ли в США, короче — за кордон).

Все персонажи фильма являли собой сколки советского общества времён перестройки. Причём было заметно, кому именно из них симпатизирует, а кому нет автор картины. Сам он рассказывает об этом следующим образом:

«Я очень доволен дуэтом Романа Карцева и Вячеслава Невинного. Опустившийся еврейский скрипач-самоучка (раньше он был инженером и работал в „ящике“) и матёрый уголовник и русофил составили в фильме трогательную и смешную пару. Персонаж Невинного, когда напьётся, бушует, выкрикивая антисемитские лозунги, которые он впитывает на черносотенных митингах, а персонаж Карцева сносит всё это покорно, философично, с еврейской мудростью, ибо знает, что великан Невинный, протрезвев, всегда защитит маленького, нежного Карцева. Что и случалось в фильме.

Хочу ещё вспомнить помешанного на коммунистических газетных штампах машиниста паровоза. Его сыграл превосходный Александр Пашутин. Так натурально, что порой берёт оторопь — а артист ли это? Роль Пашутина тем более трудна для исполнения, что в ней нет никаких нормальных человеческих фраз, она состоит только из коммунистических призывов, заголовков передовиц и лозунгов, что висели повсеместно…»

Учитывая все эти нюансы, вполне естественно, что либеральная общественность встретила «Небеса обетованные» не просто хорошо, а суперхорошо. Достаточно сказать, что подобного приёма у Рязанова не было почти десять лет — с того самого «Вокзала для двоих». Поэтому не случайно, что обкатка ленты началась сразу после «путча ГКЧП». Вот как об этом вспоминает сам Э. Рязанов: