Почему одни страны богатые, а другие бедные

В Англии долго формировалась новая широкая коалиция, состоявшая из купцов, участвовавших в атлантической торговле, промышленников и занимавшихся торговлей мелких дворян, и эта коалиция выступала за упрочение прав собственности. В Ботсване также имелась коалиция, которой нужны были надежные процедурные правила: это были вожди тсвана, а также экономическая элита страны, владевшая главным местным богатством — скотом. Хотя бо́льшая часть земли тсвана тогда все еще находилась в общинном владении, скот был частной собственностью, и скотовладельцы были заинтересованы в том, чтобы права этой собственности были хорошо защищены.

Все это, конечно, не отменяет того факта, что история не знает предопределенности. Ее ход мог пойти совсем иначе и в Англии (если бы парламентские лидеры и новые монархи попытались использовать Славную революцию для узурпации власти), и в Ботсване, особенно если бы ей не так повезло с лидерами — Серетсе Хамой и Кветтом Масире, которые решили бороться за власть на честных выборах, в отличие от многих постколониальных лидеров Черной Африки.

Тсвана пришли к независимости, имея позади долгую историю развития институтов, ограничивающих власть вождей и обеспечивающих известную зависимость последних от мнения народа. Конечно, народ тсвана не были в этом уникален (даже в пределах Африки), но это был единственный народ, которому удалось сохранить подобные институты на протяжении всего колониального периода. Британская администрация здесь практически отсутствовала. Бечуаналенд управлялся из города Мафекинг в Южной Африке, и только во время передачи власти британцами в 1960-х годах столица была перенесена в Габороне. Причем новая столица и вновь учрежденные управленческие структуры не означали отмены местных институтов, а как бы пристраивались к ним — так, при постройке Габороне там были запланированы и новые кготла.

Обретение независимости также произошло относительно упорядоченно. Во главе движения за независимость стояла Демократическая партия Ботсваны (ДПБ), основанная в 1960 году Кветтом Масире и Серетсе Хамой. Хама был внуком короля Хамы III, его имя Серетсе означало «скрепляющая глина». Как оказалось, оно весьма ему подходило. Хама был наследственным вождем племени нгвато и самым влиятельным представителем элиты тсвана из входивших в Демократическую партию Ботсваны.

В стране не было управления по сбыту, так как британцы этой своей колонией не слишком интересовались. ДПБ учредила подобный орган в 1967 году, назвав его «Мясная комиссия Ботсваны», однако вместо того, чтобы просто отнимать ресурсы у владельцев ранчо и скота, эта комиссия действительно сыграла центральную роль в развитии местного скотоводства и мясной индустрии. Комиссия устанавливала барьеры между пастбищами, чтобы сдержать распространение ящура, а также организацией экспорта — и то и другое работало на экономическое развитие страны и создавало базу для инклюзивных экономических институтов.

Хотя первоначально экономический рост в Ботсване зависел от экспорта мяса, эта ситуация неожиданно изменилась, когда в стране были найдены алмазы. Управление природными ресурсами в Ботсване также отличалось от того, что мы видели в других странах Африки. В течение колониального периода вожди тсвана пытались помешать поиску полезных ископаемых в Бечуаналенде, потому что они понимали, что если европейцы найдут здесь ценные металлы или драгоценные камни, то автономии их народа придет конец. Первый крупный алмаз обнаружили на земле нгвато, родине Серетсе Хамы. До того как об открытии было объявлено публично, Хама инициировал принятие нового закона, в соответствии с которым все богатства недр страны отныне принадлежали всей нации, а не отдельному племени. Это гарантировало, что доходы от добычи алмазов не вызовут в Ботсване рост имущественного неравенства. Это также дало новый импульс процессу централизации страны, так как теперь «алмазные деньги» можно было использовать на создание эффективной бюрократии и инфраструктуры и вкладывать в образование. В Сьерра-Леоне и многих других государствах Черной Африки алмазы служили лишь топливом для конфликтов между различными группами населения и гражданских войн и справедливо заслужили прозвище «кровавых алмазов». В Ботсване же доходы от алмазодобывающей промышленности были использованы во благо всей нации.