«Клэр: Мне кажется, ты не понял, почему я расстроена тем, что ты сделал. Ты даже не извинился.
Дэнни (зло и громко): Хорошо, хорошо! Извини, ИЗ-ВИ-НИ!
Клэр (качая головой): Ты так и не понял.
Дэнни: Какого черта ты хочешь? Я уже извинился! Ты не успокоишься, пока я не встану на колени?
Клэр: Твои извинения ничего не значат для меня, если я вижу, что ты не сожалеешь о том, что сделал.
Дэнни: Что значит я не сожалею? Не говори мне, что я чувствую, маленькая мисс Аналитик! Ты не в моей голове».
Дэнни убежден, что Клэр должна быть благодарна за его извинение, даже если его тон передает отношение, противоположное его словам. Он считает себя вправе получить прощение и требует его. (Он также считает, что это его прерогатива – настаивать на том, чтобы она приняла его версию реальности независимо от того, насколько эта версия противоречит всему, что она видит и слышит. В этом смысле он, несомненно, убежден в своем праве контролировать ее разум.)
Консультанты по проблемам бытового насилия говорят о своем клиенте: «Увидев утром в зеркале свое грязное лицо, он начинает мыть зеркало». Другими словами, когда его партнерша начинает демонстрировать предсказуемые эффекты хронического плохого обращения с ней, он расстраивается и предъявляет ей обвинения, а затем снова бьет по ее ранам, высмеивая за обиду на него. Он даже использует ее эмоциональные травмы как повод обращаться с ней еще хуже. Если, например, его словесные атаки привели к тому, что ей расхотелось заниматься с ним сексом, он бросает ей обвинение: «Тебя, наверно, удовлетворили в другом месте». Если она перестает ему доверять, он говорит, что именно недостаток доверия заставляет ее считать его жестоким, меняя тем самым причину и следствие. Если утром она подавлена или в слезах из-за того, что он жестоко раскритиковал ее накануне, он говорит: «Если ты собираешься сегодня быть такой кислой, почему бы тебе не вернуться в постель с глаз долой?»
Если партнер критикует или унижает вас за то, что вы болезненно реагируете на плохое обращение, – это жестокость.
Жестокостью является и использование эффекта от собственной грубости в качестве оправдания, как делал мой клиент, заставлявший словесными нападками партнершу уйти в себя, а затем говорил ей, что ее эмоциональное дистанцирование порождает его жестокость. Он бьет лежачего – и знает это.
Сложные вопросы взаимоотношений следует обсуждать. Можно выражать свое недовольство словами так, чтобы это не звучало как атака на личность. Но для абьюзера никакой способ выражения недовольства не является неподходящим.
Изначальная защитная позиция или неприятие претензий распространены и среди не жестоких людей. Иногда вам приходится прекращать спор и возвращаться к нему спустя какое-то время. Однако с жестокой личностью откладывать беседу бессмысленно. Во время тайм-аута он не станет обдумывать ваши замечания – он приготовит опровержение вашей жалобы.
Препятствие вашей свободе и независимости – это жестокость. Если из-за него вы потеряли работу или бросили учебу, если он разрушил ваше стремление к воплощению своей мечты, испортил ваши отношения с близкими, если пользуется вами в экономическом отношении и наносит вам материальный ущерб или говорит вам, что вы некомпетентны в чем-то, что доставляет вам удовольствие, например в литературе, искусстве или бизнесе, стремясь к тому, чтобы вы отказались заниматься этим, он подрывает вашу независимость.
Некоторые поступки в рамках человеческих отношений могут оцениваться субъективно. То, что один человек считает повышенным голосом, другой может назвать криком. Существует определенное пространство для несогласия разумных людей. Однако есть действия – например, оскорбление, удар кулаком по столу, – которые либо были, либо их не было. Таким образом, если не жестокий партнер может спорить с вами о том, как вы интерпретируете его поведение, жестокий будет его отрицать.