Почему он нас уничтожал?

Мы не можем оставить правду о Голодоморе недоступной пониманию международной общественности и граждан самой Украины. Мы обязаны показать, почему кремлевская нелюдь приняла решение о вполне осознанной, заранее рассчитанной и тщательно обеспеченной хорошо продуманными организационно-политическими мерами человекоубийственной акции на части территории своей собственной страны.

Правда о Голодоморе должна быть лишена эмоциональных преувеличений, хотя бы в отношении численности погибших. Иначе она будет восприниматься не как правда, а как пропаганда.

Правда о Голодоморе является частью исторической памяти народа. Восстановление исторической памяти прямо связано с освобождением сознания народа от советских стереотипов. К сожалению, среди многих институтов, которые возникли в Украине после 1991 года с целью утверждения ее независимости, до сих пор не было института, призванного заниматься коррекцией, оздоровлением и восстановлением национальной памяти. Вследствие полного отсутствия просветительской работы большая часть украинского общества не может вынести объективное суждение о балансе достижений и провалов двух первых десятилетий советского периода, то есть эпохи коммунистического строительства. В сознании этих людей и до сих пор господствуют искаженные оценки краткого курса «Истории ВКП(б)». Голод-геноцид 1932–1933 годов явно не вписывается в эти оценки, как мы уже видели.

Трагедия украинского народа привлекает все большее внимание зарубежных исследователей, особенно в Италии, Германии, Польше. 24 ноября 2005 года литовский парламент принял резолюцию в память жертв политических репрессий и голода-геноцида 1932–1933 годов в Украине. 20 декабря 2005 года такую же резолюцию принял парламент Грузии, а 16 марта 2006 года — Сенат Польши.

Эту статью хотелось бы завершить словами, которыми заканчивается резолюция польского Сената:

«Сенат Республики Польша отдает почести всем замученным в период Большого Голода в Украине, а также тем немногочисленным героям, которые часто с оружием в руках боролись против угрозы уничтожения народа, против коммунистической тирании, лицемерия и лжи. Мы солидаризируемся с действиями украинского народа, а также президента, парламента, правительства, органов самоуправления, ветеранских объединений, отмечающих эту трагедию, которая как предостережение перед тоталитарной идеологией никогда не может быть забыта».

4 октября 2006 года

III. Голодомор 1932–1933 годов как геноцид: пробелы в доказательной базе

Отечественная история XX века требует от исследователя не только наивысшей степени профессионализма, но и мужества. Некоторые исторические проблемы остаются раскаленными докрасна. Исследователи, не желающие согласовывать добытые заключения с политическими реалиями сегодняшнего дня, рискуют натолкнуться на неприятности.

Дело не только в том, что современность связана с прошлым, а иногда является его прямым продолжением. Сомнительным остается само качество прошлого, и это — главное. В отличие от стран «капиталистического окружения», развивавшихся по объективным историческим законам, Страна советов в первые 20 лет вырастала из головы своих вождей, а потом медленно деградировала, оставляя свои мифы в головах поколений, воспитанных ленинско-сталинскими идеологами. Исследователю советской эпохи не так просто разобраться в ее хитросплетениях. Так же трудно доказать истинность добытых заключений гражданам, сознание которых сформировалось в советское время.

Одной из раскаленных остается проблема Голодомора 1932–1933 годов. Хотя нас отделяет от этого события почти три четверти века, она и до сих пор вызывает разные суждения, потому что остается оружием в политической борьбе.

1. Память о Голодоморе

Голодомор уже трижды накрывал собой общество. Впервые это случилось в 1932–1933 годах, когда в УССР и на Кубани погибли от искусственно организованного голода миллионы людей. Средства массовой информации были тогда переполнены сообщениями о торжественных пусках новостроек первой пятилетки. Ни одного слова они не нашли для сообщения о голоде, равного которому не наблюдалось нигде и никогда.

Во второй раз это случилось в 1988–1991 годах, когда медленная деградация советского строя сменилась скачкообразным распадом. Сначала политика гласности, а затем полная отмена цензуры позволили увидеть до наименьших деталей апокалиптические картины Голодомора.