Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц

На следующий день мы с Томом Дюхэдвеем отправились на встречу с местными полицейскими, работавшими над делом, чтобы ознакомить их с профилем. Не успел я сколько-нибудь продвинуться, как один из них, старший группы, перебил меня и представил свое описание тайленолового убийцы. Он когда-то участвовал в расследовании по делу Ричарда Спека, и, по сути, огласил его профиль – мерзкий обозлившийся сукин сын, который убивает всех, до кого дотянутся руки. Помимо того, что этот упрощенный вариант подходил множеству преступников в Чикаго и в любом другом городе, и потому не имел смысла, он к тому же был полностью неверным.

Я выслушал полицейского с каменным лицом, закипая внутри. Когда он закончил, я просто встал и пошел к двери.

– Куда это вы? – окликнул меня он.

– Ухожу, – ответил я. – Зачем я вам нужен?

Много раз за мою карьеру меня обвиняли в заносчивости. Но когда приходится сталкиваться с таким количеством сопротивления и с подобными заявлениями в лицо, лучше обладать большой уверенностью в себе и лидерскими качествами, потому что ты можешь направить огромный полицейский ресурс по определенному пути, и в случае ошибки расплачиваться тоже тебе.

– Да нет, давайте поговорим! – воскликнул он. Поэтому я остался.

Том проявил себя как настоящий дипломат и постарался сгладить неловкость. Внешне он держался спокойно, но по тому, как он жевал зубочистку, я понял, что внутри у него – настоящая буря, особенно с учетом того, какую роль ему приходится выполнять. Любопытно, что несколько лет спустя тот полицейский приехал к нам в Куантико на продвинутый курс; он общался со мной очень вежливо, и мы прекрасно поладили с ним.

Судя по отчетам, флаконы с отравленным тайленолом были произведены на двух разных заводах, в Пенсильвании и в Техасе, что делало крайне маловероятной возможность отравления где-либо еще, кроме как на аптечной полке. И произошло это незадолго до их приобретения, поскольку, по словам главного токсиколога патологоанатомической службы округа Кук, цианид довольно быстро растворил бы желатиновые капсулы препарата. Количество отравленных капсул во всех флаконах разнилось, и, насколько мы могли судить, в каждой аптеке был всего один отравленный флакон.

Я изложил Хегарти и Дюхэдвею свои рекомендации насчет привлечения журналистов. Эд предложил двух известных чикагских колумнистов, Майка Ройко и Боба Грина. Я сказал, что предпочел бы криминального репортера, имеющего опыт сотрудничества с полицией и властями как источниками информации, который знает, как прийти к соглашению, не нанеся урона репутации полиции или прессы. Однако местные агенты настояли, что это должен быть колумнист, талантливый автор, уже завоевавший доверие аудитории. Я остался в меньшинстве и смирился с их выбором.

Хегарти связался с несколькими местными изданиями, чтобы узнать, какое возьмется за освещение событий в рекомендованном ключе. Хочу еще раз отметить здесь, что речь не шла о манипулировании новостями или публикации ложной информации, потому что на этот счет периодически возникают подозрения. Я уже объяснил свои соображения по проактивным стратегиям юристам из подразделения криминальных расследований ФБР в Вашингтоне и заверил их, что не собираюсь лгать прессе. Я собираюсь выступить источником информации и, как любой источник, имею возможность преподнести эту информацию в определенном ключе. Если репортер пожелает воспользоваться моими знаниями и информацией, он или она может это сделать; в остальном я никак не контролирую материал, который выйдет в печатном виде или будет транслироваться по радио и телевидению. Я очень надеюсь, что пресса поможет нам поймать преступника, но в действительности могу лишь рассказать свою историю и надеяться на лучшее.

Боб Грин, колумнист «Чикаго трибьюн», согласился встретиться со мной. Он уже переговорил со своим редактором Джимом Сквайрсом, и они успели повстречаться с Хегарти и Ричардом Бржечеком, суперинтендантом чикагской полиции, в офисе Сквайрса. Хоть я все равно предпочел бы опытного криминального репортера, должен признать, что искренне восхищался Грином, поскольку читал его колонку, когда она выходила в моей собственной местной газете в Виргинии.

Он вошел ко мне в номер в «Холидей-Инн» в сопровождении Тони де Лоренцо, спецагента ФБР, который его и привез. Я рассказал Грину о том, чем занимается мой отдел в Куантико: мы изучаем личности преступников и пытаемся выяснить мотивы серийных убийц. Я объяснил, что они деперсонализируют свои жертвы, а некоторым вообще наплевать на жизни других людей. Но есть и такие, кто еще способен, при определенных обстоятельствах, испытывать угрызения совести; я готов был поклясться, что тайленоловый НС – один из них.

В процессе беседы мы с Грином сошлись, что история Мэри Келлерман – самая показательная по всем журналистским стандартам. Она – младшая из жертв, приняла тайленол от простуды, упала в ванной и умерла, и родители нашли ее труп, одетый в пижаму. До сих пор они отказывались говорить с репортерами.