Почему «поставили» именно Путина

В конце концов, вроде бы удалось подготовить проект соглашения, в котором отсутствовало требование изменить Конституцию, хотя и подразумевалось, что должен быть «начат процесс пересмотра» Основного закона, а также содержалось требование изменить некоторые другие законодательные акты. Этот проект как будто был приемлем для всех. Однако в последний момент, накануне голосования в Думе по кандидатуре Черномырдина, коммунисты заявили, что их фракция не подпишет проект и будет голосовать против предложенной президентом кандидатуры. Поскольку эта фракция располагала 135 мандатами, отрицательный результат голосования еще не был предрешен (для принятия решения по кандидатуре премьера требовалось не менее 226 голосов), однако, учитывая настроение других фракций и депутатских групп, более чем вероятен.

В Кремле были уверены: то, что коммунисты фактически сорвали подписание соглашения и, соответственно, вновь резко уменьшили шансы Черномырдина — это результат тайного сговора между Зюгановым и Лужковым, который сам тогда метил на место премьера и в дальнейшем президента.

Обещания Черномырдина

4 сентября, в день, когда должен был состояться второй тур голосования, Черномырдин в отчаянной попытке спасти положение вновь, уже вполне официально, обратился за поддержкой к Совету Федерации. Выступив на его заседании, он представил новую, весьма жесткую «стратегию экономической программы правитель ства». Эти жесткие действия, он вполне это осознавал, не вызовут в обществе большой радости, но его решительность в стремлении вывести страну из кризиса, как он полагал, должна понравиться и в верхней, и в нижней палате. Черномырдин заявил, что России сегодня требуется «фактически мобилизационное управление экономикой», что с января «государство переходит к экономической диктатуре», и он готов лично отвечать за реализацию этого курса.

Черномырдин постарался предстать перед аудиторией предельно искренним, он словно бы исповедывался перед слушавшими его государственными мужами.

«В марте меня «ушли» под аплодисменты, — сказал он. — И если без Черномырдина стало бы лучше, я бы здесь не стоял… Я твердо знаю: это, может быть, последний шанс построить в России нормальную экономику.

Да, наши действия будут непопулярными. Да, будут ругать снизу доверху. И правильно будут ругать: когда жизнь тяжелая, хвалить правительство не за что. Но есть только одно условие: не хватайте за руку правительство, дайте время и возможность сделать то, что необходимо, чтобы отойти от роковой черты…

Можно много раз бить правительство, извините, мордой об стол и заниматься словоблудием, но как можно в такой момент парализовать исполнительную власть в государстве! Это что, шутки?

То, что через пару недель в Сибири встанут реки — это что? Парализовали или парализуем завоз — это шутки? То, что даже в благополучной Москве сметают прилавки — это тоже шутки? То, что в армии сегодня самым серьезным образом обсуждается вопрос о двухразовом питании солдат — это тоже шутки? А я вам скажу, кто до сих пор шуткует, — да вы их знаете. Некоторые и здесь сидят сегодня, присутствуют на этом важном заседании».

«Казалось бы, серьезнейший документ, который вам сегодня представлен, — продолжал Черномырдин, — политическое соглашение между Федеральным собранием, президентом, правительством. Вроде бы договорились, что президент не распускает Думу, Дума не требует отставки правительства, правительство не провоцирует Думу. Договорились о внесении поправок в Конституцию, о консультациях с депутатами чуть ли не по всем членам правительства. Президент согласился с ценой этого компромисса. А Дума, которая могла бы считать это своим успехом — против. Соглашение сорвано, все вдребезги, не рассматривается.

Ну почему? Можно сегодня спросить, в чем же дело? Ответа нет. Как кто-то сказал, аппетит приходит во время беды.

А какая цена этому бессмысленному противостоянию, когда все происходит на глазах, когда все на глазах разрушается? В последние полтора-два месяца народ не понимает, что происходит: все «метут», а мы ведем разговоры, формировать или не формировать правительство…

В общем, для себя считаю: в мои шестьдесят лет мне хитрить нечего. Я был рабочим, был директором, был союзным министром, был председателем правительства России. Я испытал всю тяжесть власти и осознаю всю меру ответственности. Я считаю недопустимым продолжение политического спектакля на глазах у всего народа, не до игрищ сегодня…

Лимит времени исчерпан. Каждый потерянный день придется наверстывать месяцами, а то и годами. Я прошу вашей поддержки и вашего согласия на немедленные действия».

Совет Федерации большинством голосов предоставил Черномырдину эту поддержку.