Почему «поставили» именно Путина

Чтобы выполнить социальные обещания, правительству Примакова нужны были деньги. Где их взять? Традиционный советский способ их добычи — включить печатный станок. Однако ясно было, что вслед за массовым выпуском «пустых» купюр неминуемо последует всплеск инфляции. Предотвратить его можно было, только получив откуда-то реальные деньги. Но руководители международных финансовых организаций не торопились их давать Примакову. Западные эксперты заметили неприемлемые для них тенденции в экономической политике нового правительства.

Время шло, а экономическая ситуация в стране не улучшалась. Поговаривали даже о возможном повторении дефолта.

Но отставку Примакова приближали не только экономические неуспехи. Как уже говорилось, когда его выдвигали на пост премьера, с ним было заключено своего рода джентльменское соглашение, что он не будет претендовать на пост президента. Однако во время одной из встреч он неожиданно сообщил руководителю Администрации президента Валентину Юмашеву о созревшем у него плане: в 2000-м он все-таки «пойдет» в президенты (больше, мол, «идти» некому), а года через два уступит место другому, более молодому.

По уверениям Юмашева, он не сообщал об этом разговоре Ельцину, но и без того по всей совокупности примет, по всему образу действий Примакова было видно, что намерения у него сделались вполне серьезными. К тому же неудержимо росли популярность и влиятельность премьера, что, разумеется, повышало его шансы на «продвижение по службе»…

Однако у Ельцина никогда не было ни малейшего намерения делать из Примакова преемника (хотя сам Евгений Максимович рассказывал об одном их разговоре, в котором Борис Николаевич вроде бы на что-то намекал…). Вдобавок к тому времени у президента на примете вообще уже имелся совсем другой кандидат в наследники…

12 мая 1999 года Ельцин отправил правительство Примакова в отставку.

Реакция на это народа была резко отрицательной: 81 процент опрошенных Фондом «Общественное мнение» не одобрил отставку премьер-министра и лишь восемь одобрили. Россиянам нравился Примаков. Как уже говорилось, от него веяло солидностью, надежностью, положительностью. Его бы, пожалуй, и президентом избрали…

Кстати, как всегда в таких случаях, рейтинг «обиженного» — в данном случае «президентский» рейтинг — сразу же поднялся: по данным ФОМ, если бы выборы президента проводились в момент опроса, Примаков набрал бы больше всего голосов (22 процента), опередив на пять процентов Зюганова. До отставки «президентский» рейтинг Примакова не превышал 19 процентов.

* * *

Президентские амбиции Лужкова стали проявляться давно. Точнее, не проявляться (сам он не торопился делать их явными), а ощущаться обществом. И многими поддерживаться…

В открытую, явную фазу президентские устремления московского мэра перешли после отставки правительства Кириенко, когда встал вопрос о преемнике Сергея Владиленовича. Юрий Михайлович предпринял отчаянный штурм открывшейся перед ним высоты. Особенно активным этот порыв сделался после того, как Черномырдин во второй раз провалился в Думе.

В принципе, Лужков располагал мощной поддержкой: помимо некоторых деятелей президентской администрации, его активно продвигала в премьеры часть региональных начальников. Однако сам Ельцин поставил на нем жирный крест, твердо отчеканив в одном из приватных разговоров: «Кандидатуру Лужкова мы не обсуждаем» (возможно, Юрий Михайлович об этом не знал, хотя, не исключено, и догадывался).

Вне зависимости от своих личных отношений с Лужковым, а они с какого-то момента пошли по нисходящей, Ельцин вообще считал его человеком слишком мелким, недостаточно масштабным, чтобы руководить страной.

Как бы то ни было, окончательно удостоверившись, что Кремль не собирается делать на него ставку как на преемника, Лужков решил двинуться к вершинам власти самостоятельно, фактически первым, хоть и не объявляя об этом, начав президентскую кампанию. Хотя до президентских выборов было еще далековато, чуть менее двух лет, однако «большой мэр», по-видимому, считал, что у него достанет сил выдержать этот марафон: уверенности в этом ему придавал его высокий рейтинг, широкая популярность среди населения.

Стараясь поддержать и увеличить свою популярность, московский мэр, вроде бы безошибочно, выбрал несколько направлений своих постоянных ораторских нападок: беспощадную критику реформаторов, которые «разорили Россию», страстное обличение «воровской» приватизации, в результате которой страна была «разграблена», и бичевание ненавистного для него монетаризма.

По словам мэра, неумелые «архитекторы реформ» нанесли стране ущерб, «сопоставимый с тем, который она понесла в годы Великой Отечественной войны».

Между тем, как известно, Лужков еще недавно (причем, в самые критические моменты — и в 1993-м, и в 1996 году) поддерживал этих «архитекторов», во главе которых как их политический лидер стоял Борис Ельцин.