Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик

Нет нужды повторять, сколь разнолоскутным – этнически, культурно и конфессионально – выглядело огромное советское «одеяло», покрывавшее одну шестую часть суши, и делать акцент на том, что часть бывших советских республик в 1991-м впервые в своей истории получили суверенную государственность. Для многих лидеров новых стран обрушившаяся на них независимость стала политическим вызовом и тяжелым личностным испытанием. Спустя годы после тех потрясений мы обнаружим, насколько разными и несовместимыми оказались «лоскуты», еще недавно составлявшие единое полотно, и как значительно изменились вчерашние партийные бонзы, превратившись кто в средневековых тиранов, кто в среднеевропейских демократов. Но это будет потом.

Какими эти лидеры были в восьмидесятые и девяностые? Как они встретили крах СССР? Какую позицию занимали в этом процессе: выжидали, боролись за независимость, боялись потерять свое кресло, интриговали против Москвы или заискивали перед ней? Какой они представляли себе свободу и какими ресурсами – материальными, природными, людскими, интеллектуальными, – обладали, пустившись в самостоятельное государственное плавание? Понятно, что они ошибались – иначе и быть не могло, – но готовы ли они сегодня признать свои ошибки, перечислив каждую, или, подобно нынешнему российскому президенту, до сих пор считают, что они «не допускали системных ошибок»? Наш проект с Фондом Гайдара – цикл бесед с лидерами бывших советских республик, занимавших посты на рубеже 1980–1990-х, – был задуман, чтобы попытаться ответить на все эти вопросы.

Да, мне удалось поговорить далеко не со всеми: кого-то уже нет в живых, кто-то нездоров, некоторые в изгнании. Но все, кто был готов беседовать, поразили потрясающей памятью на детали. Так, бывший в 1990 году президентом Молдовы Мирча Снегур практически в лицах пересказал свой разговор с [Михаилом] Горбачевым и [Анатолием] Лукьяновым, из которого ему стало ясно, что в случае отказа Кишинева подписать новый Союзный договор Молдова столкнется с сепаратизмом Тирасполя (так и случилось).

Бывший литовский лидер Витаутас Ландсбергис заметил, что считает мой вопрос о том, когда он впервые задумался о выходе Литвы из СССР, неприемлемым – потому что нельзя выйти оттуда, куда ты никогда не входил добровольно. Такой подход кардинально отличается от реакции на события в Беловежской Пуще известного своей осторожностью президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который до последнего не признавал распад СССР – как говорят, в надежде стать его премьер-министром. Кстати, ни Назарбаев, ни президент Узбекистана Ислам Каримов – два лидера тех времен, удерживающие власть до сих пор, – не ответили на предложение Фонда Гайдара об интервью (Каримов умер в сентябре 2016 года, Дубнов предлагал ему дать интервью для проекта за несколько лет до этого. – Прим. ред.).

Встречи с бывшими лидерами подтвердили: в реальности Советский Союз прекратил свое существование до 8 декабря 1991-го, когда в Вискулях был подписан знаменитый документ. Впрочем, решающий удар по нему нанес августовский путч ГКЧП. Это следует хотя бы из незначительной на первый взгляд детали: неосторожно поддержавший путчистов председатель Верховного совета Белорусской ССР Николай Дементей вынужден был уйти в отставку, а на его место избрали профессора-физика Станислава Шушкевича, на дух не переносящего коммунистов. Так сложилось, что именно Шушкевича история выбрала в качестве, как сказали бы сегодня, «черного лебедя», возвестившего своим прилетом геополитический катаклизм. Когда спикер белорусского парламента приглашал Ельцина в Беловежье, чтобы попросить помочь «согреть белорусов» (Шушкевич попытаться добиться дополнительных поставок нефти и газа из России накануне зимы 1991/1992 годов), никто и подумать не мог, чем закончится этот визит. В итоге Шушкевич был первым, кто согласился с предложением российского госсекретаря Геннадия Бурбулиса подписать документ о прекращении существования СССР. Дальнейшее известно.

Сегодня Станислав Станиславович Шушкевич – белорусский диссидент. Он принимал меня в своей тесной, но уютной профессорской квартире в минском доме с неработающим лифтом и балконом, уставленным банками с соленьями собственного изготовления (по настоянию жены он в годы своего спикерства отказался жить в государственных апартаментах). Шушкевич ни о чем не жалеет и, более того, гордится своей ролью в великой истории 25-летней давности. Зато с первым президентом Молдовы Мирчей Снегуром мы беседовали в его собственном хорошо обставленном офисе в одном из лучших отелей Кишинева.

Судьба лидеров тех лет сложилась по-разному, как и государств, в которых они правили. И если в одних случаях у меня появлялось искушение считать, будто существует историческая справедливость, связывающая их бывшие заслуги и уровень сегодняшнего благополучия стран, которые они возглавляли, то другие примеры напрочь опрокидывали это впечатление. Оставалась лишь история и ее делатели. А в некоторых случаях – не более чем персонажи.

Аркадий Дубнов

Фотографы