Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира

Примеры анатомической асимметрии у животных можно множить и множить, очень уж они различны и занимательны. Раковины улиток обычно закручены по часовой стрелке, но иногда спираль закручена в противоположном направлении. У самцов манящих крабов и раков-щелкунов одна из передних клешней значительно больше другой, вероятно, из-за полового отбора. Крабы-отшельники предпочитают жить в раковинах, закрученных влево или вправо, причем две формы разошлись около 80 миллионов лет назад. У некоторых бабочек левое переднее крыло больше правого, и поэтому они летают кругами, что увеличивает шанс встретить партнера. Кузнечик с асимметричными крыльями стрекочет, касаясь левым крылом верхушки правого, уши у сов находятся на разной высоте, чтобы, не поворачивая головы, можно было точно определять источник звука; наконец (хотя это далеко не всё), у африканского кораллового аспида не один пенис, а два полупениса, и правый больше левого[324].

Физик лорд Резерфорд как-то заметил, что «вся наука – это либо физика, либо коллекционирование марок». Коллекционировать асимметричности может быть и занимательно, но развитие науки – это доказательство или опровержение теорий. Почему и у людей, и у животных появляются асимметрии? Ответ, по крайней мере частичный, обнаруживается в том, что отец экономической теории Адам Смит называл «разделением труда». В пример он приводил изготовление иголок, требующее ручного труда и восемнадцать отдельных операций. Работая в одиночку, человек делает в день два десятка булавок. Но если несколько человек работают совместно, но каждый сосредоточится на одной-двух операциях, то десять человек за день сделают 48 тысяч булавок – почти по пять тысяч на каждого. Причина увеличения производительности отчасти в том, что «развитие ловкости рабочего обязательно увеличивает количество работы, которое он в состоянии выполнить, а разделение труда… неизбежно в значительной мере увеличивает ловкость рабочего». Мы можем применить это рассуждение к «разделению труда» между руками. Прекрасная иллюстрация – шимпанзе, обитающие в национальном парке Гомбе в Танзании. Они «выуживают» термитов, вставляя в термитник тонкий прутик или травинку. Термиты набрасываются на предмет, впиваясь в него челюстями. Если прутик медленно вытащить, на нем окажутся термиты-солдаты, которых можно съесть. В ноябре, на пике сезона, шимпанзе по два часа в день предаются этому занятию, расходуя на добычу термитов по десять процентов дневного времени. Некоторые шимпанзе могут выуживать термитов любой рукой. Другие всегда предпочитают одну и ту же, и как Адам Смит и подозревал, справляются куда лучше, добывая термитов на 36 % больше. Специализация способствует эффективности даже между двумя руками, поэтому асимметрия всегда дает преимущество. Заметим, однако, что это никак не связано с тем, какая именно рука используется – и действительно, половина танзанийских шимпанзе предпочитают выуживать термитов левой рукой, а половина – правой. Чтобы объяснить праворукость, объяснения асимметрии недостаточно[325].

Самая очевидная особенность праворукости отражена и в слове, которое использует Адам Смит – «ловкость». Правая рука особенно этим отличается, выполняя точные, быстрые и сложные манипуляции с предметами – какие нужны, например, при изготовлении булавок. В большой мере мы обязаны этим мозгу, контролирующему движения, но в уравнении есть и другая часть, которую мы почти полностью игнорируем – сама рука. Это удивительный орган, без которого наша асимметричность была бы незначительной мелочью, вроде поведения тех китов, что предпочитают шлепать по воде правым плавником. Итак, пора обратиться и к самой руке.

Аристотель называл человеческую руку орудием, состоящим из множества орудий. Если у других животных части тела сформировались в ходе эволюции специально для бега, лазанья, полета, плавания или даже для зависания, как у ленивцев, то у человека нет такой специализации, человеческая рука развивалась таким образом, что стала пригодна для самой разной деятельности. Это совершенный универсальный инструмент, своего рода швейцарский нож, который можно использовать практически для всего – охоты, бега, полета, плавания, – сделав этим инструментом машины, которые способны выполнить любые задачи. Необходима, конечно, связь с мозгом, контролирующим этот инструмент, но и мозг был бы далеко не столь полезен без сопряженных с ним рук. Мозг и руки развивались совместно[326].