Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив

Среди тех, кто серьезно относится к идее мультивселенной, самое большое разочарование вызывает наличие множества ее различных версий. Например, «квантовая мультивселенная» и «инфляционная мультивселенная» – это одно и то же или нет? Как я уже упоминал, квантовая мультивселенная призвана объяснить квантовые странности. Первым ее выдвинул в 50-е годы физик Хью Эверетт III, предположив, что возможные различные значения квантовых измерений соответствуют параллельным вселенным, которые сосуществуют в некой более обширной реальности. Инфляционная мультивселенная, напротив, была предложена из космологических соображений и охватывает бесконечное множество «пузырьков» вселенных, каждый из которых возник в результате собственного Большого взрыва из первичного хаоса. Миры, составляющие инфляционную мультивселенную, отделены друг от друга непроходимыми областями пространства, поскольку удаляются друг от друга быстрее скорости света, тогда как миры, составляющие квантовую мультивселенную, отделены друг от друга… вообще-то, никто точно не знает, чем же они отделены друг от друга. Образ квантовых миров, отпочковывающихся друг от друга, предполагает, что они в некотором смысле близки друг к другу, – то же самое предполагает идея параллельных миров, слегка толкающих друг друга (как в экспериментах с двумя щелями).

Учитывая все эти разности, можно подумать, что речь идет о совершенно различных видах мультивселенной, но некоторые знаменитые физики, как ни странно, спокойно объединяют их. Среди таких физиков и Леонард Сасскинд, один из создателей теории струн: «Мультивселенная Эверетта на первый взгляд сильно отличается от вечно расширяющейся Вселенной. Однако я думаю, что на самом деле они могут представлять собой одно и то же»¹⁰⁹. Убеждение Сасскинда в идентичности этих двух внешне различных теорий мультивселенной удивляло меня, поэтому я упомянул его в беседе со Стивеном Вайнбергом. «Меня это тоже удивляет, – ответил Вайнберг. – Я говорил с другими об этом, и они тоже этого не понимают». Хотя сам Вайнберг положительно относится к многомировой интерпретации квантовой механики, по его мнению, инфляционная мультивселенная «перпендикулярна» этой интерпретации. Другими словами, Вайнберг не видит причины приравнивать две мультивселенные друг к другу по примеру Сасскинда. «По этому вопросу я с Сасскиндом не согласен, – сказал Вайнберг. – И я не знаю, почему он так считает».

Являются ли придуманные физиками мультивселенные одним целым или различными сущностями, они определенно не являются необходимыми: ничто в них не объясняет, почему они существуют. А индивидуальные миры, составляющие мультивселенную, хотя и различаются в своих свойствах случайным образом, все равно подчиняются тем же самым законам природы – законам, которые почему-то имеют именно такую форму, а не какую-то другую. Поэтому даже самая экстравагантная мультивселенная, понимаемая в чисто физических терминах, оставляет нерешенными несколько фундаментальных вопросов: почему именно эти законы? И почему должна быть мультивселенная, в которой действуют эти законы, а не совсем ничего?

«Вполне может быть, что здесь есть какая-то тайна, которую мы пока не открыли»¹¹⁰, – заметил великий американский философ XIX века Чарльз Пирс – тот самый, который насмешливо сожалел, что вселенных «не так много, как ежевики». Физики сами по себе, похоже, не в состоянии раскрыть эту тайну, поэтому некоторые из них стали заигрывать с мистическими представлениями о реальности, восходящими к Платону, а то и к Пифагору.

Глава 10 Размышления о Платоне

Мистицизм и математика давно знакомы друг с другом: именно последователи мистического культа Пифагора в античные времена изобрели математику как дедуктивную науку. «Все есть число», – провозгласил Пифагор, видимо, подразумевая, что мир в буквальном смысле построен на математике. Неудивительно, что пифагорейцы поклонялись числам как божественному дару. Они также верили в переселение душ и запрещали есть бобы. Сегодня, две с половиной тысячи лет спустя, математика все еще склонна к некоторому мистицизму. Большинство современных математиков (типичная, хотя и оспариваемая оценка – две трети) верят в нечто божественное – не в небеса, населенные ангелами и святыми, а в мир совершенных и вечных объектов своего изучения: в n-мерные сферы, бесконечные числа, квадратный корень из —1 и так далее.