Почему тебя похитили

Тела выглядели как двухмерные бумажные куклы, те винтажные, которых одеваешь в бумажные одежки. Телу ее отца придали позу, как будто он был бегуном в книжке комиксов. У него на лбу небольшая дырка, а над сердцем расположен большой красный цветок. Руки ее набожной матери, были сложены в молитвенном жесте и связаны черной кабельной стяжкой (Соленая лакрица). Оба лежат на боку, их восковые лица покоятся на выцветшем, грязном ковре.

На руку Кирстен ложится прохладная ладонь, и она вздрагивает, поднимает взгляд и смаргивает картинки в своей голове.

— Ты в порядке? Я уверена, что ты все еще потрясена, не прошло и…

— Я в порядке. Я буду в порядке.

— Тебе не следует оставаться одной. Где Мармелад?

— Прошло уже достаточно времени.

— Достаточно времени? Не прошло и месяца, Китти Кэт. Бога ради, в прошлый раз я видела тебя на похоронах.

Они сидят в тишине. Похороны: два гроба и густой запах лилий. На белых скатертях пятна от пыльцы. Липкие объятия.

— Зим, — произносит Кирстен. — Джеймс в Зимбабве, в той новой клинике.

— Тогда для кого вся эта здоровая еда?

Движением руки она указывает в сторону переполненной чаши с фруктами, горки зеленых яблок и зеленого лотка с овощами.

В течение тринадцати лет Джеймс пытался заменить вредную пищу Кирстен на полезную альтернативу. Если она хотела «Каракранч», она должна была съесть и миниатюрный фрукт миннеола. Похрустеть чипсами? Лучше легкая закуска — немного зеленых соевых бобов эдамаме. Он соблазнял ее свежими гаспачо с чили, сладкими овощными соками, приправленными калганом, салями из дикого лосося. Он ел так, будто это могло предотвратить все болезни.

— Он всегда закупает домой продукты, прежде чем уехать. Надеется, что у меня закончится моя еда, и я съем что-то растительного происхождения. Он говорит, что нам стоит купить долю в «Бильхен» и, когда мне понадобиться операция по двойному шунтированию, у нас будут на это деньги.

«Бильхен» — швейцарская мега-корпорация, которая производит большую часть пищевых продуктов, подвергшихся технологической обработке: дешевых, вкусных, и битком набитых труднопроизносимыми ингредиентами. Помимо своих заводов в Китае и Индонезии, они владеют сотнями фабрик в Южной Африке, производят горы потребительских товаров: все от еды до гигиенических средств и корма для животных.

Когда Джеймс ловит ее за поеданием чего-то вроде любимых хрустящих шариков «Тато-мато», он говорит ей: «Ты ведь знаешь, что там нет ничего настоящего, верно?», и она смеется своим ненастоящим смехом, чтобы побесить его, облизывает свои пальцы и показывает на картинку на упаковке.

— «Тато-мато», доктор «Убей наслаждение». Они сделаны из картофеля и томатов. Овощ и фрукт. Впервые слышишь это? — в ответ Джеймс качает головой, как будто Кирстен уже не спасти.

«Бильхен» постоянно появляются в новостях в связи с тем или иным скандалом. Антифриз в корме для игуан, лошадиная ДНК в булочках с мясом, подпольные предприятия, использующие труд детей Шри-Ланки, большое и страшное ГМО. Они владеют таким количеством брендов, что могут просто избавиться от того, что вызывает полемику и переименовать свой продукт. В таком случае, они предлагают его на рынке, как «новый», и чтобы привлечь первых покупателей, делают большие скидки. Не распроданным товаром они кормят фриганов — людей, отрицающих принципы потребительства. И, вуаля, родился новый бренд. Вертикальные баннеры и виртуальные афиши умоляют вас «голосовать ногами» и «потреблять сознательно». «Бойкотируйте Бильхен» — новая альтернатива «Спасите Рино».

Кеке театрально вздыхает.

— Почему тебе так везет?

— Да, только посмотри на все эти… блестящие зеленые яблоки.

— Нет, я имею ввиду Мармелада. Добрый, щедрый, хорош собой, спасает маленьких детей и закупает продукты!

— Ну, у него есть служебная машина. Так что ему легче.

— Пф-ф. Ты выиграла мужчину в лотерею. О-ля-ля.

— У него есть и недостатки, знаешь ли.

— Ха! С трудом верится.

Кирстен скрывает улыбку.

— Если серьезно, — говорит Кеке. — Его родители отлично потрудились.

— На самом деле, не совсем так, — говорит Кирстен.

— Да ладно тебе, прекрати.

— Я не шучу. Его матери никогда не было рядом, а его отец — настоящий психопат. Ужасный мужчина.

— Не могу себе такого представить.

— Джеймс ушел из дома в пятнадцать. Просто не смог больше жить со своим отцом под одной крышей. Он оборвал все связи и не говорит о нем.

— Отец сумасшедший… так поэтому он пытается спасти мир?

— Вероятно. В любом случае, хорошее начало для истории о супергерое, — говорит Кирстен.

— История стара, как мир.

— А разве нет?

— Забавно, что ты говоришь это, — говорит Кеке.

— Ха?

— У меня есть… для тебя история.

— Ты нашла что-то о моих родителях? — спросила Кирстен, крутя кольцо на своем пальце.

— Я пыталась вытянуть что-нибудь из копов, но они полностью сомкнули ряды. Даже мой контакт там, в отделе профилирования, говорит, что к делу имеет доступ лишь ограниченное число лиц. Как звали того инспектора?

— Верзилу? Маутон. Мариус Маутон.