Почему у Грузии получилось

Сейчас понятно, что Революция роз в ноябре 2003 года была лишь началом. Действительной же революцией стал выбор путей и методов построения новой страны. Ведь не исключены были и другие варианты.

Бывший посол Грузии в России Эроси Кицмаришвили, основатель оппозиционного во времена Шеварднадзе телеканала «Рустави-2», занимавший в течение года после революции пост президента Торгово-промышленной палаты Грузии и ушедший в оппозицию нынешнему грузинскому руководству, так описывает свои предпочтения по развитию страны:

Я был одним из лидеров [революции], но оказался в тени – я не претендовал на публичное положение. Я иначе видел ситуацию, чем те, кто оказался у власти.

…А ведь была очень позитивная реакция, связанная и с политическими, и с экономическими составляющими грузино-российских отношений. Во время первого визита в Россию в феврале [2004 года] на встречу с новоизбранным Саакашвили пришли 60 процентов всех российских олигархов: и [Анатолий] Чубайс, и [Владимир] Потанин, и [Олег] Дерипаска, и [Владимир] Евтушенков, и многие другие. То есть были большие деньги.

Мое видение было эволюционное. Я человек из бизнеса, знаю проблему экономики, но эмпирично. Не будучи теоретиком, я рассчитывал, что мы пригласим теоретиков, крупных ученых, которые будут заниматься этими делами, создавать системы.

Эта концепция подразумевала введение пятилетних перспектив, создание кризисного кабинета, который, как рельсы, как шпалы, стал бы основой для движения экономики. А потом эти люди должны были уйти с «полным парашютом», чтобы спокойно себе обеспечивать будущее и не стремиться в политику. Вот это был системный подход, и его были готовы поддерживать доноры. Кстати, я даже начал переговоры с Егором Гайдаром».

В итоге, по словам Кицмаришвили, его политические партнеры посчитали, что он для них представляет какую-то опасность, и определяющим стал именно приход Бендукидзе.

Казалось бы, Бендукидзе пришел оттуда же, из среды «российских олигархов», но его идеология была крайне либеральной: он считал, что государству надо освободиться от тех функций, которые не обязательно должны быть государственными и с которыми оно плохо справляется. Лежава отмечает, что подобная идеология даже «стала модной», превратившись в некую «микроконъюнктуру власти»: «благодаря действиям этих людей в обществе в целом начала меняться парадигма».

«Человек есть мера всех вещей. Поэтому в основе нашего подхода к реформам – стремление поставить человека в центре изменяющегося мира, не мешать ему изменять этот мир и самостоятельно принимать решения»[37], – уверен Бендукидзе.

С неэффективностью государства, отражавшейся хотя бы в том, что бюджет всей Грузии был меньше бюджета компании Бендукидзе[38], новый министр экономики начал бороться, используя самые радикальные инструменты, чем быстро снискал себе в правительстве прозвище Бульдозер.

Михаил Иашвили, который в 2004–2008 годах занимался подбором кадров в аппарат Бендукидзе, вспоминает: