Почему у Грузии получилось

Мы постарались предложить такую форму приватизации, которая была бы выгодна арендатору: если кто-то уже имел к тому времени землю в аренде, он мог выкупить ее у государства по цене значительно ниже рыночной, равной годовому налогу на этот участок в десятикратном размере[119]. Кроме того, эту сумму можно было выплачивать в течение нескольких лет (максимум – девяти), чтобы не было необходимости брать дополнительные кредиты, искать средства, а просто работать на этой земле, получать прибыль и выплачивать деньги за приватизацию. Остальные земли предлагалось выставить на аукцион.

Став первым, кто обратил внимание на предложения Ассоциации по защите прав землевладельцев, которая ранее неоднократно пыталась донести свои идеи до грузинского правительства, новый министр экономики начал реформу с разработки соответствующего законодательства. Закон о приватизации сельскохозяйственных земель, пожалуй, прошел через парламент едва ли не труднее всех остальных.

Бендукидзе вспоминает:

В советское время были такие «огневые наставления», то есть руководство по применению разных видов оружия. И в огневых наставлениях к автомату Калашникова было написано, что он служит для уничтожения живой силы противника огнем, штыком и прикладом. Вот в ходе этой реформы тоже надо было действовать всеми возможными методами: создавалась коалиция политически или меркантильно заинтересованных людей, путем уступок нейтрализовывались противники.

Интересно, что спектр противодействующих сил был довольно пестрым. Первой группой противников инициативы по приватизации земель сельскохозяйственного назначения были немецкие специалисты, финансируемые правительством Германии, которые занимались составлением земельного кадастра с оценкой земель (где и сколько калия, магния, фосфора и т.д.), – работа лет на пятнадцать.

«Приезжал такой благообразный седой немец, спрашивал, как человек будет узнавать, покупать ему землю или нет, если он не знает, какая она. Я говорю: “Ну, как в деревне, возьмет кусочек земли в руку, разомнет, понюхает и будет покупать или не покупать, это уже его дело”», – рассказывает Бендукидзе.

С одной стороны, эксперты действительно верили в то, чем занимаются, но, с другой, эта программа позволяла безбедно жить в течение ряда лет многим консультантам, работникам нескольких ведомств и неправительственных организаций.

Другая группа сопротивления состояла из грузинских ученых. Вспоминает Бендукидзе:

Одного из них я знал с детства, с тех пор когда с мамой в экспедиции ходил. И поначалу ему как-то неудобно было со мной бороться: мы полтора месяца были вместе в экспедиции, ему было тогда около двадцати пяти, мне – пятнадцать. Но потом он понял, что я не намерен сдаваться, и начал уже довольно агрессивно высказываться, мол, я разрушаю традиционную грузинскую деревню. На самом деле это самая загадочная для меня вещь, – он явно исходил из каких-то высоких соображений, но я его аргументов так и не понял. Частная собственность на землю в Грузии существовала раньше. Мой прадедушка, например, в начале ХХ века покупал землю на деньги, которые ему присылали четверо его преуспевающих сыновей.