Почему у Грузии получилось

Но самым сильным оказалось политическое сопротивление, вынуждавшее искать компромиссы. В Грузии часть земель (160 тысяч из 460 тысяч гектаров) принадлежала государству и сдавалась в аренду. Первым компромиссом, который возник еще на стадии обсуждения проекта, стало проведение специальных аукционов для таких земель: в них могли участвовать только жители окрестных сел. Стартовая цена земли была всего в два раза выше годового земельного налога, и местные жители сами договаривались о величине каждого лота (но он должен был быть не меньше 3 гектаров, если участок не имеет естественных границ: леса или реки, например). Такой подход, безусловно, снизил экономическую эффективность, но стабилизировал ситуацию политически – поскольку успокоил местных жителей, боявшихся, что все скупят люди из Тбилиси.

На следующий компромисс пришлось пойти в борьбе за земли, расположенные на границе. Реформа предполагала приватизацию всех земель, в том числе и приграничных, в то время как в 1990-х годах пятикилометровая полоса вдоль всей границы была полностью исключена из оборота «в целях обеспечения безопасности». Руководителю пограничной службы Бадри Бицадзе силами своей жены – председателя парламента Нино Бурджанадзе – удалось поднять достаточно сильную волну сопротивления реформе: по его мнению, приватизация представляла угрозу для национальной безопасности. Бендукидзе полагает, что это противостояние связано с распространенным заблуждением:

Люди не понимают, что такое собственность на землю. Это же не вещь, не предмет, ты не можешь ее взять с собой. Это право использования вот этого участка планеты, и не более того.

В разных странах это разный набор прав: есть право на зонирование, строительство, право целевого использования и так далее, – но абсолютных прав вообще нигде нет. То есть этот куцый набор никак нельзя сравнить с правами, например, суверена на свою территорию. Но почему-то происходит смешение этих понятий, и люди думают, что фактический владелец земли имеет те же права, что и суверен. У нас такое можно было услышать: «А если азербайджанцы купят землю вдоль границы с Грузией, это будет уже Азербайджан?[120]»

Началось создание коалиции за принятие закона. По заказу Бендукидзе Ассоциация по защите прав землевладельцев сделала аэрофотосъемку вдоль всей границы. На снимках было хорошо видно, что плодородные приграничные земли разбиты на маленькие обрабатываемые участки. Вспоминает Джаба Эбаноидзе:

Этой землей неофициально владели руководители пограничной службы, и у них был очень хороший бизнес: машины и бензин они получали за счет государства, за землю никто ничего не просил, рабочая сила – солдаты – тоже была. Все расходы лежали на государстве, а прибыль получали госслужащие. Или же они неофициально сдавали эти земли в аренду, а деньги клали себе в карман.

Площадь страны невелика[121] – около 70 тысяч квадратных километров, и 5 километров вдоль границы (примерно 1 процент всей территории) очень существенны для экономики.

Бендукидзе предложил Министерствам обороны и внутренних дел написать заключение с указанием о том, что для современных средств вооружения достаточно полосы отчуждения шириной 50 метров. Парламентарии не одобрили столь узкую полосу, но в результате компромисс был достигнут: 500 метров – пограничная зона (где ничего нельзя делать), а 5 километров – это зона приближения (которую можно использовать, но с разрешения правительства).

Хотя это многих привлекло на сторону реформаторов, все равно требовалась дополнительная поддержка. Бендукидзе и его команда пошли по пути «подкупа»: