Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Такой способ написания этой книги потребовал своих издержек. Более глобальное рассмотрение, при котором уделялось бы внимание каждому из регионов мира, дало бы более богатую картину, с бóльшим количеством нюансов. Можно было бы в полной мере воздать должное культурам Южной Азии, обеих Америк и других регионов за весь их вклад в цивилизацию. Но такая глобальная версия также имела бы свои недостатки, в особенности — отсутствие сконцентрированности. К тому же страниц в этой книге, вероятно, было бы еще больше, нежели в той, что я написал. Сэмюэл Джонсон, острейший ум Англии XVIII века, однажды заметил, что «Потерянный рай» — это книга, которую, однажды закрыв, уже очень трудно открыть»¹². Это касается Мильтона. И я подозреваю, что это даже в еще большей степени касается всего, что я мог бы произвести на свет.

Если бы география действительно предоставляла объяснение истории в стиле Геродота, как «давнюю предопределенность», я мог бы завершить эту книгу вскоре после того, как отметил, что доместикация началась в западном первичном центре около середины десятого тысячелетия до н. э., а в восточном первичном центре — около середины восьмого тысячелетия до н. э. Ибо в таком случае социальное развитие Запада попросту опережало социальное развитие Востока на две тысячи лет, и Запад мог пройти через промышленную революцию в то время, когда Восток еще постигал письменность. Однако очевидно, что этого не произошло. Как мы увидим в последующих главах, география не предопределяла историю, поскольку географические преимущества всегда в конечном счете начинали работать против самих себя. Они являются движущей силой социального развития, однако в ходе этого процесса социальное развитие изменяет значение географии.

Когда социальное развитие идет по нарастающей, первичные центры расширяются. Порой это происходит в результате миграции, а порой через копирование или независимое создание новинок соседями. Техники и методы, хорошо работавшие в более старом центре, — будь этими техниками и методами сельское хозяйство или деревенская жизнь, города и государства, великие империи или тяжелая промышленность, — распространяются в новые общества и в новые среды. Порой эти техники и методы в новых условиях переживают расцвет, порой они попросту применяются без толку, а порой требуется их серьезная модификация, чтобы они вообще могли работать.

Каким бы странным это ни могло показаться, однако самые крупные успехи в социальном развитии зачастую достигаются в местах, где методы, импортированные или скопированные из более развитого центра, срабатывают не очень хорошо. Порой это бывает потому, что стремление адаптировать старые методы к новой среде заставляет людей совершать какие-то очень важные открытия; порой же это бывает, поскольку географические факторы, которые не имели большого значения на одном этапе социального развития, на другом этапе значат намного больше.

Например, пять тысяч лет назад тот факт, что Португалия, Испания, Франция и Британия были частями Европы, выдвинутыми в Атлантику, являлся огромным географическим недостатком. Это означало, что эти регионы были весьма удалены от реальных событий, происходивших в Месопотамии[29] и Египте. Однако пятьсот лет тому назад социальное развитие достигло таких успехов, что география изменила свое значение. Там имелись новые типы кораблей, которые могли пересекать океаны, всегда прежде являвшиеся непроходимыми. Благодаря этим кораблям выдвинутость в Атлантику внезапно стала громадным преимуществом. И вот португальские, испанские, французские и английские, а не египетские или иракские корабли начали совершать плавания в обе Америки, Китай и Японию. Именно западные европейцы начали связывать мир воедино путем морской торговли, а западноевропейское социальное развитие стремительно пошло по восходящей линии, обогнав более старый центр в Восточном Средиземноморье.

Я называю эту закономерность «преимуществами отсталости»[30]^, 13. Она столь же стара, как и само социальное развитие. Например, когда сельскохозяйственные деревни начали преобразовываться в города (вскоре после 4000 года до н. э. на Западе и около 2000 года до н. э. на Востоке), доступ к некоторым почвам и климату, благоприятным для первоначального появления сельского хозяйства, начал значить меньше, нежели доступ к великим рекам, которые можно было бы использовать для орошения полей либо как торговые пути. Затем, по мере роста государств, доступ к великим рекам начал значить меньше, нежели доступ к металлам, либо к более длинным торговым путям, либо к источникам рабочей силы. При изменении социального развития изменяется также и набор ресурсов, которые требуются для него. И вот регионы, некогда считавшиеся незначительными, могут обнаружить преимущества в своей отсталости.