Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

К этому времени Соединенные Штаты уже реально ощущали на себе бремя холодной войны, которая шла на многих фронтах. Невзирая на то что Америка сбросила на Вьетнам больше бомб, нежели на Германию, она потерпела унизительное поражение. В результате мнения в самой стране разделились, и был нанесен ущерб ее влиянию за рубежом. Ставленники Советов начали выигрывать войны в Африке, Азии и Латинской Америке, и даже имевшие место успехи Америки превращались в пепел. Клиенты на Востоке, которых Соединенные Штаты столь старательно создавали, теперь оказались настолько благополучными, что вторгались на американские рынки, в то время как европейские союзники, которых Соединенные Штаты защищали с такими затратами, теперь говорили о разоружении и о том, чтобы стать неприсоединившимися. Сделав Израиль своим клиентом, Вашингтон толкнул арабские правительства в сторону Советов. А когда Израиль отразил вторжения арабов в 1973 году, то из-за арабских нефтяных эмбарго и резкого роста цен на нефть на волю вышел новый монстр — стагфляция, то есть единовременные стагнация и инфляция.

В Британии 1970-х годов, когда я был подростком, мои друзья и я сам часто рассуждали о грядущем крахе Америки. При этом на нас были американские джинсы, мы смотрели американские фильмы и играли на американских гитарах. Насколько я помню, никто из нас даже не видел в этом никакого противоречия, и я совершенно уверен, что нам тогда никогда не приходило на ум, что мы были далеки от того, чтобы стать свидетелями конца американской империи. На самом деле мы вносили свой крошечный вклад в победу Вашингтона в войне Запада. Решающий фронт, как вскоре оказалось, находился не во Вьетнаме и Анголе. Он находился в торговых центрах.

Эпоха «всего»

«Давайте будем откровенны, — говорил премьер-министр Великобритании избирателям в 1957 году. — Большинство наших людей никогда не имели так много благ»⁵⁴. Британцы, возможно, потеряли империю, и им не удавалось найти свою роль. Однако — как и все большее число людей по всему миру — они, по крайней мере, имели множество вещей. К 1960-м годам предметы роскоши, которых еще сто лет назад даже не существовало (радио, телевизоры, магнитофоны, автомобили, холодильники, телефоны, электрические лампочки и, что я помню лучше всего, — игрушки из пластмассы), стали предметами повседневного пользования в западном центре (рис. 10.9).

Некоторые бичевали такое время как эпоху вульгарности, — мир, как выразился один поэт, где:

Обитатели новостроек

Проделывали много миль, чтобы быстрее завладеть тупорылыми тележками для покупок

И ринуться через крутящиеся стеклянные двери к объектам своих желаний:

Дешевым костюмам, кухонным принадлежностям красного цвета, остроносым туфлям,

Замороженным леденцам[201].

Электрическим миксерам, тостерам, стиральным машинам, сушилкам.

Толпы, привлеченные сниженными ценами, простые городские жители, поселившиеся там,

Где до этого обитали только продавцы и их родственники⁵⁵.

От Левиттауна в Америке до Телфорда в Великобритании рядом с каждым съездом с автострады и объездной дорогой появлялись все новые пригороды и города-спутники, оскорблявшие эстетов своей стандартностью и монотонностью. Однако они предоставляли людям то, чего те желали: небольшое пространство, водопровод в доме и гараж для своего сверкающего «форда».

XX век был эпохой «всего» — эпохой материального изобилия, о котором ранее не мечтали даже алчные. Дешевый уголь и нефть давали электричество на все нужды, одним лишь щелчком выключателя приводя в движение двигатели и освещая дома. Более чем две тысячи лет назад Аристотель заметил, что рабы всегда будут с нами, покуда у людей не появятся автоматы — самодвижущиеся машины, предназначенные выполнять для них работу. В наши дни его фантазии стали реальностью, поскольку электричество дало даже наискромнейшим из нас помощников, эквивалентных десяткам рабов, дабы выполнить всякое наше требование, касающееся развлечений, обогрева и — в особенности — пищи.