Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Все, что было прочным, рассеивалось в воздухе. И Дэн Сяопин, и Горбачев узнали, что экономические свободы попросту возбуждают аппетиты в отношении политических свобод. Порой Дэн Сяопин находил этих протестующих полезными союзниками в своей борьбе с бескомпромиссными коммунистами, а порой расправлялся с ними. Впрочем, Горбачев подозревал, что попытка использовать силу может повлечь за собой полный крах режима. Когда весной 1989 года он позволил провести открытые выборы делегатов Съезда народных депутатов СССР, а эти депутаты отплатили тем, что стали его высмеивать в телевизионных передачах, показываемых в прямом эфире, он не стал распускать съезд. Вместо этого он полетел в Пекин, где протестующие против правления одной партии приветствовали его. Как гласил один студенческий плакат: «В Советском Союзе у них есть Горбачев. А кто есть у нас в Китае?»⁷⁴

Дэн Сяопин, которому было не до смеха, через день после отбытия Горбачева объявил военное положение. В начале июня 1989 года миллион протестующих собрался на площади Тяньаньмэнь. Некоторые танцевали и пели, некоторые — умирали, пойдя на голодовку. Дэн Сяопин назвал их «огромным скоплением отбросов общества», людьми, которые решили «установить буржуазную республику, целиком зависящую от Запада»⁷⁵, и послал против них войска. По всему миру немедленно разошлись фотографии разорванных на куски тел, раздавленных велосипедов и одинокого, оставшегося неизвестным протестующего, который преградил путь наступавшим танкам.

В Китае одержали верх репрессии, но, даже когда Венгрия и Польша объявили многопартийные выборы, Горбачев по-прежнему не стал идти на поводу у Дэн Сяопина. Следуя курсом, который один из министров назвал доктриной Синатры[207], он предоставил советским сателлитам действовать по-своему. Вновь избранный премьер-министр Польши был настолько изумлен этим, что потерял сознание во время своей собственной инаугурации. Проверяя, до каких пределов это простирается, венгерские войска сняли колючую проволоку вдоль границы с Австрией. Тысячи «туристов» из Восточной Германии, будучи в Венгрии, оставили там свои машины и прошли через границу на свободу.

А Горбачев по-прежнему ничего не предпринимал. Когда в октябре того же года он посетил Берлин, толпы опять приветствовали его и просили не уходить. А еще через несколько недель жители Восточной Германии начали танцевать на верху Берлинской стены и разбивать ее на кусочки молотками и зубилами. При этом никто в них не стрелял, и тысячи людей перешли в Западный Берлин. Растерявшийся и некомпетентный восточногерманский режим потерпел крах. В течение следующих нескольких месяцев тем же путем отправились коммунистические диктаторы по всей Восточной Европе, а нации, собранные воедино в Советском Союзе, начали объявлять о своей независимости. Когда даже президент новой Российской Федерации объявил о своем намерении выйти из Союза[208], Горбачев остался генеральным секретарем империи, которой больше не существовало. На Рождество[209] 1991 года, уступив давлению, Горбачев подписал указ о формальном роспуске Союза[210]. Этот конец был прямо-таки почти утрированно безупречным: советская ручка Горбачева не писала, и ему пришлось взять одну у телеоператора из CNN.

Соединенные Штаты победили в войне Запада.

Ветер с Востока, ветер с Запада

Когда династические империи не сумели справиться с тотальной войной и почти исчезли с лица Земли между 1917 и 1922 годами, Соединенные Штаты показали себя мало склонными играть роль Левиафана. Однако когда между 1989 и 1991 годами равно неадекватным оказался коммунизм, американцы были готовы заполнить образовавшиеся пустоты. Каждые два года министерство обороны США пересматривает свою основную стратегию и сообщает о ней в отчете, который называется «Руководство по оборонному планированию». В первом черновике этого документа, предположительно подготовленном в марте 1992 года — спустя всего три месяца после падения Советского Союза, — была представлена смелая новая концепция: