Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

На протяжении 25 тысяч поколений люди умелые проживали среди деревьев в этом небольшом уголке мира, обтесывая каменные орудия, ухаживая друг за другом и спариваясь. Затем, где-то около 1,8 миллиона лет назад, они исчезли. Насколько мы можем судить, это произошло скорее внезапно, хотя одна из проблем при изучении человеческой эволюции — это трудность точного датирования находок. Очень часто мы зависим от того факта, что слои горных пород, содержащие ископаемые кости или орудия, могут также содержать и нестабильные радиоактивные изотопы, чья скорость распада известна, и поэтому измерение соотношений изотопов дает нам датировки для находок. Однако при этом ошибки в датировках могут составлять десятки тысяч лет. Поэтому, когда мы говорим, что мир Homo habilis исчез внезапно, это «внезапно» может означать как несколько жизней, так и несколько тысяч жизней.

Когда Чарльз Дарвин в 1840–1850-х годах размышлял о естественном отборе, он предполагал, что последний действует посредством медленного накопления мелких изменений. Однако в 1970-х годах биолог Стивен Джей Гулд выдвинул вместо этого предположение, что в течение продолжительных периодов ничего существенного не происходит, а затем какое-либо событие инициирует каскад изменений.

Эволюционисты наших дней разделились по поводу того, что является наилучшей моделью: либо постепенные изменения (эволюция «ползком» (evolution by creeps), как называют ее критики), либо «периодически нарушаемое равновесие» (punctuated equilibrium), или эволюция «рывками» (evolution by jerks) по Гулду^{18}. Второй подход, безусловно, кажется более подходящим в том, что касается исчезновения Homo habilis. Около 1,8 миллиона лет назад климат Восточной Африки стал суше, и леса, где жили Homo habilis, сменились открытыми саваннами. Именно в этот момент место человека умелого заняли новые разновидности обезьянолюдей[34].

Я хочу воздержаться от того, чтобы давать наименования этим новым обезьянолюдям, и пока просто укажу на то, что размер мозга у них был больше, нежели у Homo habilis, — обычно около 800 см³. Их руки уже не были длинными, похожими на руки шимпанзе, как у Homo habilis. Это, вероятно, означает, что они почти все свое время проводили на земле. Они были также выше ростом. Скелет из Нариокотоме в Кении возрастом в полтора миллиона лет, известный под именем «мальчик из Турканы» (Turkana boy), принадлежит ребенку ростом пять футов [152,4 см], который, вероятно, достиг бы шести футов [182,9 см], если бы дожил до взрослого состояния. Он не только был выше ростом. Его кости были менее мощными, чем у Homo habilis. Это наводит на мысль, что он и его современники больше полагались на свой разум и орудия, нежели на грубую силу.

Большинство из нас считает, что быть умным — это очевидное благо. Почему же тогда, раз у Homo habilis был потенциал, чтобы мутировать в этом направлении, они на протяжении примерно полмиллиона лет этого почти не делали, прежде чем «внезапно» трансформировались в более рослых существ с более крупным мозгом? Большинство возможных объяснений исходят из того факта, что нет такой штуки, как «бесплатный обед». Работа большого мозга обходится недешево. Наш собственный мозг, как правило, составляет до 2 процентов веса нашего тела, но потребляет до 20 процентов всей потребляемой нами энергии. Большой мозг порождает и другие проблемы. Чтобы вместить большой мозг, требуется большой череп: на самом деле настолько большой, что для современных женщин является трудной задачей проталкивание ребенка с такой большой головой через родовые пути. Чтобы справиться с этой трудностью, женщины фактически рожают преждевременно. Если бы наши дети оставались в матке до тех пор, пока не станут почти самодостаточными (как у других млекопитающих), их голова оказывалась бы настолько большой, что они не могли бы выбраться наружу.

Однако связанное с риском рождение детей, затрачиваемые на их выращивание годы и огромный мозг, который «сжигает» до пятой части всей потребляемой пищи, в конечном счете оказываются благом для нас, — во всяком случае, бóльшим благом, нежели использование того же самого количества энергии для выращивания когтей, мускулов или больших зубов. Интеллект приносит куда больше выгод, нежели любая из этих альтернатив. Не столь очевидно, однако, следующее: почему примерно пару миллионов лет назад генетическая мутация, породившая более крупный мозг, предоставила обезьяночеловеку достаточно преимуществ, чтобы оправдать дополнительные затраты энергии. Если бы «быть более умным» не оказалось достаточно выгодным, чтобы окупить затраты на обеспечение работы серых клеток, то мозговитые человекообразные обезьяны были бы менее успешными, нежели их более глупые родственники, и их «умные» гены быстро исчезли бы из популяции.