Почему? Вопрос, который остается всегда

Во время путешествия по японскому региону, опустошенному цунами, я посетил одну среднюю школу, в которой погибли больше ста детей. Подняв передо мной свой iPad, мой издатель включил видеоролик с YouTube, снятый одним из этих школьников: стена воды, обрушивающаяся на место, где мы стояли в тот момент. Стены классов на втором этаже отчетливо показывали уровень, до которого поднялась вода. Многие дети погибли на лестнице, когда пытались вскарабкаться на верхний этаж. Год спустя, японские матери по-прежнему ежедневно посещали эту школу, потому что весь мусор, смытый обратно на пляжи, — вплоть до мельчайших обломков — был аккуратно рассортирован по коробкам, которыми заполнили школьный спортзал. Мамы перебирали вещи — коробка за коробкой — в поисках какой-нибудь мелочи, напоминавшей об их ребенке: коробки для завтрака; чернильной ручки; фотографии; похвальной грамоты; школьной стенгазеты; мягкой игрушки.

Те, кого мы любим, продолжают жить в наших воспоминаниях. Теперь на каждом Бостонском марафоне будут воздавать должное памяти погибших и раненных в 2013 году. Мемориал Всемирного торгового центра показывает имя каждой жертвы. Некоторые родители из Ньютауна сохранят комнату их ребенка в том виде, какой она была в 2012 году, и все сберегут фрагменты воспоминаний: фотографии, видеозаписи, любимые игрушки. Мы уповаем на то, что Всевышний Бог силен сделать гораздо больше: не просто оживить в памяти, но воскресить, возродить к новой жизни тех самых Эмили, Дону, Даниэля, Шарлоту, Джозефа, Кэтрин, Джека, Дилана, Лорен и всех остальных.

На Рождество мы поем гимн «О, малый город Вифлеем», в котором есть такие строки: «На темных улицах твоих Свет вечный воссиял; надежд и страхов лет былых ты местом встречи стал». Хотя зло и смерть все еще царствуют на этой замаранной, погрязшей в насилии планете, событие, о котором вспоминал весь мир вскоре после бойни в «Сэнди-Хук», олицетворяет нашу самую лучшую, истинную надежду. Иисус вошел в этот мир во времена безысходности и бедствий, чтобы показать нам путь к полной противоположности. Последняя книга Библии четко показывает, как это будет выглядеть: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло… Се, творю все новое».

После воскресения Христа, когда Евангелие распространилось по всей Римской империи, первые христиане, конечно же, продолжали умирать, как и все на этой падшей планете. Со временем, однако, смерть была укрощена, лишившись своего жала. Умерших уже хоронили не в языческих мавзолеях и не на окраинах деревень, а на кладбищах в тенистых церковных дворах, которые буквально называли «местом сна».[5] Эта перемена была далеко не просто символической, поскольку отражала глубокую веру в обетование телесного воскресения.

Джон Донн, настоятель собора Святого Павла в Лондоне, похоронил сотни людей в наихудшие годы эпидемии бубонной чумы XVII века. Решив, что и сам заразился смертельной болезнью, он написал следующее дерзкое заявление:

Смерть, не тщеславься: се людская ложь,
Что, мол, твоя неодолима сила…

Всех нас от сна пробудят навсегда,
И ты, о смерть, сама умрешь тогда.

Смерть самой смерти — вот то послание, которое необходимо еще раз услышать Ньютауну и всему миру.

ЧАСТЬ 5 ТРИ ВЕЛИЧАЙШИХ ИСПЫТАНИЯ

У Сёрена Кьеркегора есть притча о человеке, написавшем книгу о заслуживающем доверия, любящем Боге, Который следит за тем, чтобы все содействовало ко благу. Затем с ним случилась какая-то личная беда, поставившая под вопрос все его убеждения. Где этот любящий Бог в такое время? Озадаченный писатель обращается за помощью к проповеднику, с которым он не знаком, и изливает ему свою историю. Выслушав этого человека, проповедник понимает, что сам он не может предложить удовлетворительные ответы, и советует ему прочитать одну замечательную книгу о Божьей любви. Но писатель отвечает: «Я и есть ее автор».

Работая над этой книгой, я чувствую себя отчасти как писатель из притчи Кьеркегора. Много лет назад, будучи молодым автором и формирующимся христианином, я изложил на бумаге результаты своего исследования вопроса: «Где Бог, когда я страдаю?» И теперь люди обращаются ко мне в поисках ответов и спрашивают мое мнение о сложных проблемах, которые раз за разом встают после трагических событий. Тем не менее, этот вопрос всегда остается открытым — и не только для меня, но для каждого человека. Живя в темноте, мы продолжаем пробираться к свету наощупь.