Почему же не Эванс? Убийство в восточном экспрессе. Трагедия в трех актах. Разбитое зеркало

— Значит, ничего определенного вы не обнаружили, мисс Уиллс?

— Да нет, не то чтобы совсем ничего. Кое-что было. Следовало сказать полицейским, да я запамятовала.

— Так что же это было?

— Родимое пятно. Красноватое родимое пятно на руке у дворецкого, на левом запястье. Я заметила у него это пятно, когда он подавал мне овощи. Наверное, такая подробность может оказаться полезной для расследования.

— Я бы даже сказал, весьма полезной. Полиция изо всех сил старается выследить этого Эллиса. Право, мисс Уиллс, вы необыкновенная женщина. Никто — ни прислуга, ни гости — не заметил этого родимого пятна.

— Как правило, люди смотрят, но не видят, — заметила мисс Уиллс.

— Где именно было это пятно? И какой оно величины?

— Пожалуйста, покажите ваше запястье.

Сэр Чарлз протянул руку.

— Благодарю вас. Вот тут.

Мисс Уиллс уверенно притронулась пальцем к тому месту на запястье сэра Чарлза, где, по ее мнению, было родимое пятно.

— Величиной примерно с шестипенсовик, а по форме оно напоминало Австралию.

— Спасибо, я все понял, — сказал сэр Чарлз, опуская манжету.

— Думаете, я должна написать об этом в полицию?

— Конечно. Вы дадите им в руки самую важную примету. Ведь в детективных романах, черт возьми, злодей всегда помечен каким-нибудь особым родимым пятном. Так неужели жизнь менее изобретательна, чем убогая фантазия какого-то писаки!

— В романах обычно фигурируют шрамы, — задумчиво проговорила мисс Уиллс.

— А чем, собственно, хуже родимое пятно?

Сэр Чарлз, казалось, был страшно доволен собой, совсем как мальчишка.

— Вся штука в том, — заявил он, — что люди, за редким исключением, ужасно безлики. Ну просто не за что зацепиться.

Мисс Уиллс вопросительно посмотрела на него.

— Возьмите, например, Беббингтона, — продолжал сэр Чарлз. — Какая у него наружность? Да никакая. Даже нечего вспомнить.

— Ну нет, у него были очень выразительные руки. Я бы сказала, руки ученого. Красивые длинные пальцы, правда, немного тронутые артритом, и на редкость изящные ногти.

— Вы необычайно наблюдательны. А впрочем, неудивительно, вы же давно его знали.

— Кого? Беббингтона?

— Ну да, он сам мне говорил. И даже место называл, не могу сейчас вспомнить какое.

Мисс Уиллс покачала головой.

— Нет. Должно быть, вы меня с кем-то путаете, — решительно сказала она. — Или мистер Беббингтон ошибся. Я его никогда прежде не встречала.

— Нет, верно, я ошибся. Подумал, может быть, в Джиллинге…

Он испытующе смотрел на мисс Уиллс. Она невозмутимо выдержала его взгляд:

— Нет.

— А вам, мисс Уиллс, не приходило в голову, что его тоже отравили?

— Я слышала, что вы с мисс Литтон Гор склонны так думать. Вернее, не столько она, сколько именно вы.

— А… гм… что думаете вы?

— Маловероятно.

Немного разочарованный полным равнодушием мисс Уиллс к его версии, сэр Чарлз переменил тему.

— Скажите, не упоминал ли сэр Бартоломью о миссис де Рашбриджер?

— Нет. Сколько мне помнится, нет.

— Это его пациентка, лечится у него в санатории. У нее нервное потрясение и потеря памяти.

— Об амнезии он действительно упоминал. Говорил, что можно загипнотизировать больного и вернуть ему память.

— Стало быть, говорил? Интересно, имеет ли это отношение к делу?

Сэр Чарлз задумчиво хмурился. Мисс Уиллс молчала.

— Не могли бы вы припомнить еще что-нибудь? О других гостях, например? — заговорил наконец сэр Чарлз.

Ему показалось, что мисс Уиллс немного замялась.

— Нет, — сказала она.

— О миссис Дейкерс? О капитане Дейкерсе? О мисс Сатклифф? Или о мистере Мендерсе?

Сэр Чарлз напряженно вглядывался в лицо мисс Уиллс.

Ресницы ее слегка дрогнули за стеклами пенсне. Впрочем, может быть, ему просто показалось.

— Боюсь, мне нечего больше вам сказать, сэр Чарлз.

— Ну что ж. — Он встал. — Саттертуэйт будет разочарован.

— Весьма сожалею, — чопорно произнесла мисс Уиллс.

— Мне тоже жаль, что напрасно вас обеспокоил. Вероятно, вы работали?

— Да, я писала.

— Новую пьесу?

— Да. Сказать по правде, хочу в ней вывести некоторых участников Мелфортской трагедии.

— Не боитесь, что вас обвинят в диффамации?[230]

— Нет, сэр Чарлз, люди никогда не узнают себя в литературных персонажах, — усмехнулась мисс Уиллс. — Если, конечно, как вы только что выразились, беспощадно списываешь их с натуры.

— Стало быть, вы считаете, что все мы завышаем свои достоинства и поэтому не узнаем себя, если портрет написан достаточно грубо и правдиво. Я был трижды прав, мисс Уиллс, назвав вас беспощадной.

В ответ она снова усмехнулась.

— Вам нечего бояться, сэр Чарлз. Как правило, женщины не бывают беспощадны к мужчинам. Разве уж в каком-то исключительном случае. Женщины беспощадны только друг к другу.

— Значит, в новой пьесе вы вонзаете аналитический нож в какую-то несчастную даму? Интересно, в кого же? Кажется, я догадываюсь. Наверное, это Синтия. Представительницы прекрасного пола ее терпеть не могут.

Мисс Уиллс не отвечала. Она только улыбалась своей загадочной улыбкой.

— Вы свои пьесы пишете или диктуете?

— Пишу, потом отдаю перепечатывать.

— Вам нужен секретарь.

— Может быть. Эта деловитая мисс… мисс Милрей все еще у вас служит?