Почему же не Эванс? Убийство в восточном экспрессе. Трагедия в трех актах. Разбитое зеркало

Он перевел взгляд на столики по другую сторону вагона. В дальнем конце, у самой стены, сидела немолодая женщина, одетая в черное, с крупным невыразительным лицом. «Немка или шведка, — подумал он. — По всей вероятности, та самая немка-горничная».

За следующим столиком мужчина и женщина оживленно разговаривали, наклонясь друг к другу. Несмотря на свободный твидовый костюм английского покроя, мужчина был явно не англичанин. И хотя Пуаро видел его только сзади, но форма и посадка головы выдавали его континентальное происхождение. Рослый мужчина, хорошо сложенный. Внезапно он повернул голову, и Пуаро увидел его профиль. Очень красивый мужчина лет тридцати, с большими русыми усами.

Женщина, сидевшая напротив, была совсем юной — лет двадцати, не больше. Одета она была в облегающий черный костюм, белую английскую блузку, сдвинутая набок элегантная черная шляпка лишь чудом держалась на ее голове. Она была красива экзотической, непривычной красотой — матово-бледная кожа, огромные карие глаза, иссиня-черные волосы. Она курила сигарету в длиннющем мундштуке. Ногти на выхоленных руках были кроваво-красного цвета. Всего одно кольцо — большой изумруд, оправленный в платину, сверкал на ее пальце. Ее поведение свидетельствовало о кокетливом характере.

— Elle est jolie et chic[100],— пробормотал Пуаро. — Муж и жена, я угадал?

Мосье Бук кивнул.

— Кажется, они из венгерского посольства, — сказал он. — Красивая пара.

Кроме Пуаро, только Маккуин и его хозяин мистер Рэтчетт еще не кончили обедать. Последний сидел напротив Пуаро, и тот еще раз пригляделся к этому неприятному лицу, отметил обманчивое добродушие черт и злое выражение крошечных глазок. Мосье Бук, очевидно, заметил, как переменилось лицо его друга.

— Это вы на хищника смотрите? — спросил он.

Пуаро кивнул.

Тут Пуаро принесли кофе, и мосье Бук встал. Он приступил к обеду несколько раньше и поэтому давно с ним расправился.

— Я иду к себе, — сказал он, — Приходите сразу после обеда поболтать.

— С удовольствием.

Пуаро не спеша выпил кофе и заказал ликер. Официант обходил столики — получал деньги по счету и складывал в коробочку. По вагону-ресторану разносился жалобный голос пожилой американки:

— Дочь мне говорит: «Приобрети книжку талонов на питание — и не будешь знать никаких забот». Как бы не так — никаких забот! А им, выходит, десять процентов чаевых надо давать, да за минеральную воду платить — и вода еще какая-то подозрительная. Ни эвианской минеральной[101], ни виши[102] у них нет — как это понимать?

— Они должны… э-э… как это по-английски… должны давать местная вода, — объяснила дама с овечьим лицом.

— Да, а я все равно этого не пойму. — Американка с отвращением посмотрела на лежащую перед ней кучку мелочи. — Вы посмотрите, чего он мне надавал! Это динары[103] или нет? Какой-то у них сомнительный вид. Моя дочь говорит…

Мисс Дебенхэм отодвинула стул и, кивнув соседкам по столу, удалилась. Полковник Арбэтнот поднялся и вышел вслед за ней. За ним, собрав презренные динары, двинулась американка, а за ней дама с овечьим лицом. Венгры ушли еще раньше, и теперь в ресторане остались только Пуаро, Рэтчетт и Маккуин. Рэтчетт сказал что-то своему секретарю, после чего тот поднялся и пошел к выходу. Рэтчетт тоже встал, но, вместо того чтобы последовать за Маккуином, неожиданно опустился на стул напротив Пуаро.

— У вас не найдется спичек? — спросил он. Голос у него был тихий и немного гнусавый. — Моя фамилия Рэтчетт.

Пуаро слегка поклонился, полез в карман, вытащил коробок и вручил его собеседнику. Рэтчетт взял коробок, но прикуривать не стал.

— Если не ошибаюсь, — сказал он, — я имею честь говорить с мистером Эркюлем Пуаро. Не так ли?

Пуаро снова поклонился:

— Совершенно верно, мосье.

Сыщик чувствовал, как сверлят его злобные глазки собеседника, — тот, казалось, оценивает его, прежде чем снова заговорить.

— У меня на родине, — сказал он наконец, — мы привыкли брать быка за рога. Мосье Пуаро, я хочу предложить вам одну работу.

Пуаро приподнял брови:

— Я весьма сузил круг своих клиентов, мосье. Теперь я берусь лишь за исключительные случаи.

— Я вполне вас понимаю. Но речь идет о больших деньгах, мосье Пуаро. — И повторил тихо и вкрадчиво: — Об очень больших деньгах.

Пуаро помолчал минуту-две, потом сказал:

— Какого рода работу вы хотите, чтобы я выполнил для вас, мистер… э… Рэтчетт?

— Мосье Пуаро, я богатый человек, даже очень богатый. А у людей в моем положении бывают враги. У меня есть враг.

— Только один?

— Что вы хотите этим сказать? — взвился Рэтчетт.

— Мосье, мой опыт подсказывает, что, когда у человека, как вы сами сказали, могут быть враги, одним врагом дело не ограничивается.

Ответ Пуаро как будто успокоил Рэтчетта.

— Я понимаю, что вы имели в виду, — сказал он. — Враг или враги — не это суть важно. Важно оградить меня от них и обеспечить мою безопасность.

— Безопасность?