Почерк зависти, или Я вас ненавижу

Возможно, что так бы оно все и продолжалось, если бы Наталия случайно не оказалась в субботу на «блошином» рынке. Мужчина с испитым лицом продавал новенький полевой бинокль. За бесценок. И Наталия, не раздумывая, купила. Затем, заехав в строительную фирму «Дрофа», она показала бинокль секретарше. Та сказала, что он очень похож на купленный ею для Малышева. Наталия тут же отправилась с ним к Логинову.

— Послушай, Игорь, я специально положила его в пакет — может, на нем сохранились какие-нибудь отпечатки пальцев?

— А я-то думал, что ты угомонилась...

Но просьбу ее он выполнил, и уже утром следующего дня получил результаты дактилоскопической экспертизы. Действительно, на бинокле обнаружились отпечатки пальцев Малышева.

— Ну и что дальше? У него был бинокль, он ему понадобился для того, чтобы куда-то смотреть, — это известно, — рассуждал Логинов. — А дальше-то что?

— Не знаю, — развела руками Наталия и решила все-таки навестить артиста Варфоломеева. Если видение было, значит, в этом есть какой-то смысл. Кроме того, пора уже было встретиться и с Демидовым.

***

Как объяснить Варфоломееву ее интерес к нему, да так, чтобы у него после общения с ней осталось приятое впечатление? Задача не из легких, тем более как артист он Наталию не впечатлял. Красив, но не более.

Ее попытались тормознуть у служебного входа в театр, но она, назвавшись пресс-секретарем вице-губернатора и махнув в воздухе фальшивым журналистским удостоверением, проскользнула на лестницу, словно всю жизнь только это и делала.

Довольно быстро отыскав гримерную «героя-любовника», она постучала. В ту же секунду дверь распахнулась, и оттуда выбежала растрепанная девица в красном свитере и черной юбке. Лицо она увидела мельком, но оно показалось знакомым. Облако кисловатых дешевых духов обдало ее, вызвав приступ тошноты. Очевидно, девица к тому же еще и вспотела.

— Можно? — Наталия приоткрыла дверь и увидела Варфоломеева в длинном черном халате, распахнутом на груди. «Да, он, безусловно, красив. Интересно, чем они занимались с этой девицей?»

— Конечно. Только учтите, у меня через полтора часа спектакль, а потому я буду вас слушать и одновременно гримироваться. Вы не против? — Он улыбнулся, показывая прекрасные зубы.

— Знаете, когда я к вам ехала, я несколько иначе представляла себе нашу встречу. Мне казалось, что такой актер, как вы, я имею в виду избалованный и капризный, будет вредничать и все такое... Хотите, я честно скажу вам, зачем я здесь?

— Ну разумеется... Надеюсь, вы не забеременеть от меня хотите? — взял он быка за рога.

— А почему бы и нет? Та девушка, которая только что вылетела отсюда пулей, приходила к вам именно за этим? Или я ошибаюсь? Предупреждаю сразу: это шутка, а потому вам стоит улыбаться! Мне так нравится, когда вы улыбаетесь...

— Неплохо для начала. Но, признайтесь, это увертюра? Сейчас вы скажете, что собираетесь написать обо мне статью, и это будет ужасно. Тем самым вы все испортите...

— Нет, вы не угадали. Я не собираюсь писать о вас статью. А пришла, чтобы вас предупредить. Но не могу раскрываться полностью...

— И напрасно... — хохотнул он. «Какой симпатичный мужчина... Я понимаю и эту девицу, и всех остальных, которые слетаются к нему, как пчелы на мед...»

— Да нет, я не о том... Я не могу назвать вам источника моих сведений, но, похоже, вас хотят втянуть в неприятную историю, связанную либо с убийством, либо со скандалом, причем с трагическим концом.

— Да вы что? — Он был крайне несерьезным малым. Он наслаждался тем, какой производит эффект, и даже демонстративно погладил себя по шерстяной могучей груди. «Никогда не видела, чтобы драматические актеры выглядели так мужественно и были так прекрасно сложены... Нет, он положительно породист и сексуален».

— К сожалению, я не шучу. Совсем недавно в нашем городе произошло два, скажем так, несчастных случая. Их объединяет одно — ревность, которую испытывают мужья к своим женам. Возможно, что вас хотят подставить.

— Ах, вот вы о чем... Тогда понятно. Но дело в том, что я стараюсь не общаться с замужними дамами — себе дороже. И все же, нельзя ли поконкретнее?

— К сожалению, нет.

— Какая вы странная... Приходите ко мне, даже не представившись, и начинаете меня пугать. Почему я должен вам верить?

— Нет-нет, что вы, я вовсе не собиралась вас пугать! В мою задачу входило лишь предупредить вас, чтобы вы были осторожны. Вы можете мне не поверить («Кстати, как часто мне приходится произносить эту фразу!»), но очень часто люди, к которым я прихожу с этой же целью, так же, как и вы, не придают значения моим словам. А потом... — она подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза, — ...а потом дорого расплачиваются. Или же... погибают.

И тут с Варфоломеева слетела ирония. Побледнев, он спросил:

— Послушайте, мне кажется, что я знаю, кто вы. Мне рассказывали о вас. Вы случайно не Наташа Орехова?

Она была приятно и неприятно удивлена: