Почетный академик Сталин и академик Марр

И все же сломать интригой и грубым административным давлением волю и совесть сорока пяти выдающихся россиян не удалось. Тогда сталинское руководство использовало испытанные уже в те годы грязные приемы по отношению к своим гражданам: шпионаж, доносительство, стравливание, раскол и, конечно, репрессии. В апреле 1929 года под предлогом проверки финансовой деятельности и пересмотра штатов была создана специальная правительственная комиссия, которая «обнаружила» два десятка добровольцев-сотрудников, от которых в адрес комиссии стали поступать подписанные и анонимные доносы. В частности, поступили «сигналы» о том, что в Библиотеке АН, в Пушкинском Доме и в Археографической комиссии хранятся печатные и архивные материалы «контрреволюционного» характера. На самом деле это были зарубежные периодические издания, архивные материалы разгромленных большевиками политических партий, манифесты об отречении от российского престола и т. д. В результате деятельности комиссии пять человек было расстреляно. Выдающиеся историки С.Ф. Платонов, Е.В. Тарле, М.К. Любавский, Н.П. Лихачев сосланы на длительные сроки[248]. Некоторые так и не вернулись из ссылок. А что наш герой? Именно в эти годы карьера Марра пошла круто вверх.

Очень странно, но в опубликованных материалах о выборах в Академию наук, о ее проверке и судьбе репрессированных академиков сведений о Марре практически нет. Но в марте 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «строго секретное» постановление Комиссии по вопросу о выборах академиков, в котором, в частности, были такие пункты:

«8. Признать необходимым, чтобы один из вице-президентов Академии наук был абсолютно советским человеком, и поручить Комиссии тов. Енукидзе подыскать подходящего кандидата.

9. Признать возможным утверждение Ферсмана вице-президентом при условии, что второй вице-президент будет абсолютно своим человеком»[249]. Вторым вице-президентом АН был фактически назначен Политбюро Марр.

Я уже отмечал, что Марр и до избрания на одну из высших должностей в академии был для власти своим человеком. Даже во время Гражданской войны и до конца жизни он постоянно выезжал в длительные зарубежные научные командировки (иногда вместе с женой), для чего специальными постановлениями Политбюро выделялась немалая валюта[250]. Тогда все заседания проводились лично Сталиным или его ближайшими соратниками.

Но Марр был полезен Сталину и как авторитетный специалист по периодически обновляемой национальной доктрине. Выступая с большим докладом на XVI съезде, Сталин в специальном разделе говорил об опасностях «уклонов» в сторону великодержавного русского шовинизма и национализма других больших наций СССР. «Уклонисты этого типа исходят при этом из того, что так как при победе социализма нации должны слиться воедино, а их национальные языки должны превратиться в единый общий язык, то пришла пора для того, чтобы ликвидировать национальные различия и отказаться от политики поддержки развития национальной культуры ранее угнетенных народов»[251]. «Не ясно ли, — говорил он далее, — что, ратуя за один общий язык в пределах одного ^{16} государства, в пределах СССР, они добиваются, по сути дела, восстановления привилегий господствовавшего ранее языка, а именно великорусского языка? Где же тут интернационализм?»[252]