Почетный пленник

По этому взмаху Алиас Фугг выполнял незначительные, пустяковые, рутинные, официальные, личные, а потом и тайные поручения главного. За много лет между ними сложились особые рабочие отношения, и место детского священного трепета заняло глубокое, безграничное уважение к талантам и уму этого незаурядного человека. Государственного деятеля. И столь же горьким и яростным было чувство, что одной из причин падения этого человека послужил он сам, Алиас Фугг…

Фугг, вынырнув из воспоминаний, осмотрелся. Эти проклятые стены, этот мраморный пол, этот потолок со знакомыми, как морщины на руке, трещинами — это все они напоминали о прошлом и запускали вновь и вновь цепь воспоминаний и бесплодный поиск невозможных уже решений.

Провинция Атариан. Дворец наместника Векса Кнея Годы и годы назад

В один из зимних погожих дней, когда Алиас наслаждался покоем, огнем домашнего очага и горячим пряным вином, его вызвал к себе наместник.

— Прохлаждаешься? — вместо приветствия спросил его Векс.

— Согреваюсь, — возразил ему Алиас. Он давно отметил, что от подобной манеры беседы наместник получает удовольствие. Игра словами и пикировка, в рамках приличий, конечно. Видимо, нечасто Вексу удавалось общаться таким образом. — Но боюсь, по вашему повелению вскоре придется и прохладиться.

— Придется, — кивнул с улыбкой, отмечая удачный каламбур, Векс Кней. И, прекратив улыбаться, кивнул порученцу на стул: — К делу.

Алиас присел к столу. Бумаг на нем не было, и потому он приготовился слушать. И услышал.

— Из летней виллы в горах голубь принес странное письмо от управляющего. Сошла лавина. Дом не пострадал, но ушли все местные работники. Рабы тоже волнуются. Съезди, Алиас, посмотри и разузнай, что к чему. До Эндира тебе сейчас не добраться, он в своей зимней берлоге в горах, — увидев, как изменилось лицо собеседника, Векс добавил: — Да и незачем тебе с ним видеться. Поговори с кем-то из местных, кто на человеческом языке хоть пару слов связать может.

— Но я умею говорить на дорча… — заметил Алиас.

— Я помню, — кивнул наместник, — но мне нужен кто-то выше, чем пастух. А кто-то выше — это тот, кто знает имперский. Да и не мне тебя учить, — махнул рукой он, — не впервой.

— Разъезд брать? — Разъездом они именовали десяток солдат из личной гвардии наместника, которых иногда, во время выполнения особых поручений, брал с собой Алиас.

— К чему? — дернул головой Векс. — Горцев баламутить? Хотя… — задумался он. — Возьми до Перекрестка, зимой на дорогах всякое бывает. В горах же сейчас безопасней, чем в Империи… — вздохнул наместник и задумался.

— Так я пойду? — через некоторое время решился прервать молчание Алиас.

— Ступай, ступай, — продолжая о чем-то думать, ответил Векс, теребя гриву седых волос. И крикнул в спину уже вышедшего порученца: — И сильно там не копай, туда и обратно.

Возможно, эта фраза и стоила карьеры влиятельному политику? Алиас до сих пор не знал ответа…

Зима была мягкой, но в горах и предгорьях лежал снег. Никакой опасности от лавины для зданий поместья посланник не заметил. Да, снег сошел с гор, но снежный язык не дотянулся до виллы, лишь слегка задев дальний фруктовый сад и сломав десяток деревьев.

Как он понял после разговора с испуганным Этом, управляющим, который во время летних приездов наместника со свитой и носа не казал из своего домика, затруднения вызвала не столько стихия, сколько люди. Местные, горцы из ближайшего села, разом перестали появляться. От работы отказались, взяв расчет. Перестали приходить поставщики провизии, дров и фуража. Посланные в село рабы вернулись, привезя необходимое. Но привезли с собой также и арбу слухов и телегу сплетен. Как утверждал управляющий, рабы разбежались бы, будь им куда бежать.

— Зима ведь, — сказал косоглазый Эт, пожав плечами и вздохнув. Левый глаз его косил в сторону, отчего казалось, что он что-то задумал.

— И что рассказывают? — спросил Алиас.

— Чешут языками что ни попадя. И место проклятое, и боги отвернулись, и что лавины теперь одна за другой пойдут, а уж до конца зимы точно до нас доберутся. Лавины, рассказывают, бесшумно ночью стронутся — раз, и все: ни убежать, ни спрятаться. Задохнемся, мол, все, кто в доме будет. И хоронить никого не надо.

Покивав в ответ на сумбурный рассказ, если этот пересказ сплетен можно назвать рассказом, Алиас двинулся в село. И обнаружил того, кто был значительно выше, чем любой пастух. И кто говорил на общем не хуже его самого. Встреченным оказался брат рекса, Гимтар, который совершал зимний объезд.

И первой ошибкой посланца наместника стало то, что Алиас поверил в эту случайность. Его оправдывало лишь одно: что он никогда ранее не слышал имени этого человека и не знал, насколько хитрым, коварным и беспощадным тот может быть.