Почта СССР

В общем, овладевши профессией, я стал задумываться о целях. Думал, думал и понял: я же за деньги взращиваю национальную идею. И идея эта формулируется просто и примитивно «АППЕТИТ!». Представляете себе целую страну, на государственном флаге которой крупными буквами написано «АППЕТИТ — УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ»? Короче, постигло меня разочарование и вспомнил я коронную фразу Мышлаевского «Если сейчас не выпить, то повеситься нужно». То есть наступил у меня «творческий кризис». Благо продлился он недолго, а пришел ко мне посланник — известный тебе Александр Юрьевич. Не один раз приходил, беседовали мы долго. Поверил я ему. Сначала потому, что больше никаких других вариантов не видел. Потом понял, что правильно поверил. И три года уже как не разочаровался. Работаю и буду работать, пока не выгонят.

«Мечущийся интеллигент» — это редкий случай по нынешним временам, подумал Алексей. Безотчетная симпатия к собеседнику теперь получила конкретное обоснование.

За разговорами время пролетело незаметно. Приблизительно за час до прибытия компания разошлась по своим купе. Алексей упаковал все свои разбросанные вещи обратно в большую сумку, сверху положил букет, завернутый в мокрое полотенце, и уставился в окошко. За окном медленно проплывали пейзажи Шишкина: нетронутый дремучий лес, огромные ели, сосны… никаких признаков жилья. Вагон качнуло на стрелке, и он ушел влево от основного пути. Лес подступил ближе к окну. Минут через двадцать движение замедлилось, поезд миновал КПП с открытыми воротами и, видимо, въехал на территорию полигона. Бурелом и мелкий кустарник пропали, лес поредел. Через некоторое время поезд подошел к короткой крытой платформе и плавно остановился. На платформе прямо против окна стоял Александр Юрьевич в прежнем узнаваемом обличье.

Алексей выбрался на платформу и подошел к Александру Юрьевичу. У дверей вагона происходила разгрузочная суета. Людмила регулировала очередность:

— Сначала гастрономический отдел! Седьмое купе — консервы, восьмое (купе-холодильник) — скоропортящиеся продукты…

На платформе в нетерпении топталась группа разнополой молодежи с тележками и какими-то бумажками-списками.

Алексей поставил свою поклажу на платформу и поздоровался. Александр Юрьевич взглянул на рюкзак и большую сумку.

— Ого. Солидно.

— Так ведь надолго. Одежда на осень нужна.

— Ну да. Пошли в гостиницу?

Алексей замялся.

— Александр Юрьевич. Мне тут предложили в поселке остановиться. Это допустимо?

— Почему же не допустимо? Допустимо. А кто предложил?

— Жил тут в поселке человек один, Федор Петрович Корулин, так вот, сын его — мой хороший знакомый — ключ мне передал.

Александр Юрьевич вскинул брови.

— Интересный сюжет. А кроме ключа — ничего?

Алексей вынул из нагрудного кармана верительную грамоту Ника Николса и протянул Александру Юрьевичу. Александр Юрьевич углубился в чтение.

Алексей внимательно наблюдал за его лицом. По мере чтения по лицу пробежала тень изумления, после чего лицо выразило спокойное удовлетворение.

— Ну что можно сказать? Все честь по чести. Однако, бытом придется заниматься самому. Надоест — переедешь в гостиницу… А я ведь тебя помню. В девяносто третьем летом два шкета у Федора Петровича обитали. Один из них ты?

— Ага. А другой — этот самый Николай, сын его.

Александр Юрьевич взглянул на часы.

— Через десять минут «буханочка» поедет в поселок, пойдем, я тебя погружу. Доедешь быстренько.

По дороге к фургончику Александр Юрьевич, помявшись, сказал:

— Алексей. Федор Петрович — мой учитель. После его смерти я в его доме не бывал. На поминках, на девятый день, я пытался получить разрешение у его сына, разговор не получился. Объективно я обязан был провести ревизию, но духу не хватило. Ты вот что, ежели найдешь в доме чего-нибудь… э… э… непонятное — не выбрасывай, если мне покажешь — буду благодарен.

Подошли к «буханке». Алексей остановился.

— Я лучше пешком. Надо на кладбище.

Александр Юрьевич посмотрел на Алексея, кивнул. Повернулся к водителю.

— Петя, вещички мы тебе погрузим, у дома Федора Петровича остановись, на крыльцо поставь, пожалуйста.

Алексей вынул из баула букет, небольшую сумку с «самым необходимым» и закинул баул и рюкзак в салон.

По пути к проходной Александр Юрьевич произнес следующее:

— Телефон и интернет я тебе включу только завтра утром. Домой позвонить можно с почты — на другой стороне улицы наискосок, метров двести, впрочем, помнишь, наверное. До понедельника никаких дел. Обживайся, сходи на рыбалку, баньку истопи…

Алексей вопросительно поднял глаза. Александр Юрьевич на немой вопрос ответил:

— Мне нужно, чтобы у тебя образовался сенсорный голод. Так что скучай пока. В понедельник приходи к девяти ноль-ноль… Нет, к десяти… в корпус 7-А — это вон тот желтенький деревянный домик, — Александр Юрьевич показал пальцем.