Почтальон, шире шаг!

— Ну, перевяжут, — неуверенно ответила Маринка. — Зеленкой помажут, а потом бинтом…

— Вот и мне пришлось дерево забинтовать.

— А кто его ранил? — засопел Саша. — Казаки-разбойники?

— Ветер ранил, — сказал дедушка. — С месяц назад такая буря налетела, просто страх. Самую большую ветку у этой яблони обломало. На одной, кажется, коре повисла. Ну, думаю, пропала, бедняга. Это ж не шутка — такая рана на дереве. Засохнуть может. А у меня эта яблонька — на весь сад одна, больше такого сорта нету. Однако ничего. Обмазал садовым варом, перевязку сделал, вроде, ожила. Правда, яблоки до времени оборвать пришлось, чтобы сил быстрей набиралась. А уж яблоки на ней… Даже с моей малиновкой не сравнить.

— Дедушка, можно? — перебил деда Василек. — Я не себе, я им. Хорошо?

Маринке на яблоки уже и глядеть не хотелось, не то что есть, но не станешь же об этом говорить, когда для тебя так стараются. Тихонько вздохнув, она промолчала.

— Ну что ж, гостям можно, — согласился дедушка. — Только лезть на дерево я тебе не дам. Сбегай к сторожке, там где-то моя палка-снималка лежит.

Василек — только пятки засверкали! — припустил к сторожке. Через минуту-другую он вернулся с длиннющим ореховым прутом. С тонкого конца прут был расколот крест-накрест, а в раскол вставлены палочки. Получилась растопырка: словно четыре пальца длинной и тонкой руки.

Дедушка взял прут, прицелился им и ловко подсек большое крутобокое яблоко. Оно, как в ловушке, застряло в пальцах-растопырках прута. Это яблоко досталось Маринке. А следующее, точно так же подсеченное палкой-снималкой, — Саше.

— Погоди! — воскликнул Василек, увидев, что Маринка собирается надкусить свое яблоко. Взял, постучал им по своему колену и поднес к Маринкиному уху. — Слышишь?

Василек потряс яблоко, и Маринка услышала, как внутри затарахтели косточки. Словно в погремушке.

Маринка смотрела на своего двоюродного брата, как на фокусника. Взяла яблоко, потрясла сама. Бренчит! Как живое! Чудеса, да и только!

— И мне! И мне сделай, чтоб бренчало! — заныл Саша.

— А тебе и делать не надо, — ответил Василек. — Оно у тебя такое спелое — потряси, и забренчит. Глянь на солнце — все косточки пересчитать можно.

Съесть такое удивительное яблоко — нет, на это Маринка просто никогда не решилась бы. Она спрятала его в карман. И Саше велела спрятать.

— Отвезем в город, ребятам покажем, — сказала она. — Вот удивятся.

— Чудачка, — засмеялся Василек. — В город мы с дедом вам других дадим.

Маринка, Саша и Василек еще долго бродили по саду, собирали яблоки-опадки в большие плетеные кошелки и носили к сторожке, издали любовались пчелиными ульями — маленькими желтыми домиками. Близко к ним подходить дедушка запретил — пчелы покусать могут.

И что бы ни делала Маринка, она все время ощущала, как оттопыривает ей карман дорогой подарок — живое яблоко-погремушка.

Как Саша снова потерялся

По дороге вдоль сада, поднимая клубы пыли, проносились грузовики, тракторы тащили за собой прицепы-тележки. В одну сторону машины шли чем-то доверху нагруженные, а в другую — порожние.

— Что это они все возят и возят? — не выдержала Маринка. — Пылищу подняли, все яблоки запылятся.

— Ничего, яблоки дождик вымоет, — ответил дедушка. — Сегодня кукурузу силосовать начали, теперь шоферам только успевай поворачиваться.

— Дедушка, можно, мы сбегаем посмотрим, — сказал Василек. — Они еще никогда не видели…

— Какое ж дело без вас обойдется, — засмеялся дедушка. — Ладно уж, бегите. Да яблок возле сторожки навыбирайте, добрых людей угостите.

Едва ребята выбежали из сада, как на дороге показался грузовик с прицепом. Василек «проголосовал» — поднял вверх обе руки с большими красными яблоками, — и шофер тут же затормозил.

— Ай да молодец, Василий Петрович, — сказал он, вкусно захрустев яблоком. — А то у нас сегодня такая запарка, воды попить некогда, честное слово.

— Подвезите нас на поле, — попросил Василек. — Они из города, — пояснил он, кивнув на Маринку и Сашу. — Никогда не видели, как комбайн работает.

— А ты видел? — насмешливо прищурился шофер. — У нас ведь раньше не было таких комбайнов, впервой получили. Куда же вас посадить? В кузов нельзя — еще вывалитесь, а в кабине тесновато…

— В тесноте, да не в обиде, — деловито сказал Василек. — Мы вам, дяденька Кастусь, мешать не будем, вот увидите.

Шофер хмыкнул, покрутил головой и пошире распахнул дверцу кабины.

— Так и быть, полезайте, что с вами, воробьями желторотыми, сделаешь. Только уговор: сидеть смирно и ничего не трогать.

В кабине и правда было тесновато. Маринка сидела рядом с шофером, Саша пристроился у нее на коленях, а Васильку достался самый краешек сиденья. Зато ему было лучше всех видно, что происходит и впереди, и по сторонам.

— Вон, вон моя мама на льнокомбайне работает! — закричал он, когда машина выскочила на пригорок. — И ваша мама там…