Почтальон (СИ)

— Да прибился к нам, — девочка была увлечена игрой не меньше других, и отвечала неохотно. — Пашка его зовут, у него дядя живёт где-то в деревне, а он тут побирается ходит. Он смешной. Дядя Серёжа, а почему тебя с поля выгнали? Новый вратарь ещё хуже.

Динамовцы забили ответный мяч, Сокольский зевнул и не успел дотянуться до штанги. Болельщики разочарованно выдохнули, а гости, словно набрав в грудь свежего воздуха, забегали быстрее, и через минуту снова закатили мяч в ворота. Начальник станции побагровел, его жена нервно обмахивалась веером, хотя на улице было не жарко. Работники железной дороги громко, на всё поле обсуждали, что они сделают со своими футболистами и с судьёй. Тренер железнодорожников кричал на Сокольского, посинев лицом, тот вяло оправдывался, и казалось, что теперь-то Травина позовут обратно, но тут нападающий хозяев Протопопов забил два мяча подряд, игра снова стала в их пользу, трибуны успокоились и вернулись к еде и напиткам.

После игры, когда обе команды на поле жали друг другу руки, к Сергею подошёл вратарь динамовцев, инструктор адмотдела.

— Не тянет Сокольский, — сказал он. — Повезло вашим, что тебя в первом тайме поставили.

— Это вам не повезло, что Прохорова сегодня нет.

Вратарь помрачнел, пробормотал что-то неразборчиво и отошёл, Сергей понял, что про отсутствие нападающего у других футболистов лучше не спрашивать.

В слободу возвращались всем гуртом, сначала от компании отделились Фомич с Варей, а потом ребятишки начали разбредаться по домам. В конце концов остались только Травин, Лиза и беспризорник.

— Ну я пойду, — парень нерешительно переминался с ноги на ногу, — бывайте, если что.

— Дядя Серёжа, — Лиза подняла руку, словно в школе, — можно, Паша у нас поест? Я карасей запекла, а ещё перловки много со вчерашнего дня осталось.

— Конечно, — Сергей кивнул. — Пойдём. Не стесняйся, еды у нас достаточно.

Ел беспризорник аккуратно, крошки хлеба смахивал в ладонь, а потом в рот, не чавкал и в носу не ковырялся, между делом рассказал, что родителей нет, живёт вместе с родственниками в Усановке, а в город ходит, чтобы денег подсобирать. Родственники, сказал он, относятся неплохо, куском не попрекают, но у самих нужда, так что он вроде как добытчик.

— Лет тебе сколько? — Травин слушал на вид невнимательно, но всё запоминал.

— Пятнадцать, — Паша аккуратно отделил от карася хребет, оскрёб ложкой рёбра. — Это я в войну голодал, потому и не вырос, а так уже работать могу, покрасить там чего, или кожу починить. Я даже в школу раньше ходил, читать и писать умею, а осенью хочу в медицинское училище податься, там, говорят, и кормят, и одёжу дают какую-никакую, и даже общежитие есть у них, а при больнице всегда можно разжиться чем-нибудь.

— Врачом хочешь стать?

— Не отказался бы, люди уважаемые, опять же, при деньгах всегда, больные им и масло, и яйца, и курочек приносят, — серьёзно ответил беспризорник, — а как не принести, если болит и только дохтур поможет.

Поев, Паша засиживаться не стал, поблагодарил и попрощался.

— Что скажешь о новом знакомом? — спросил Сергей Лизу, та убирала со стола.

— Странный он, дядя Серёжа, подозрительный, — Лиза тут же села, оперла подбородок о ладони, нахмурила лоб. — Иногда говорит по-простому, как будто из деревни, а иногда как по книжке. И ещё я видела его несколько раз возле почты, а там мало подают, не то, что в торговых рядах. Иногда глядит жалостливо, хочется пожалеть, а потом раз, и взглянет, словно взрослый. И с ребятами он не играл, а всё выспрашивал что-то.

— Следила за ним?

— Я всё подмечаю, как ты учил, — гордо сказала девочка. — И как он ложечку со стола стащил, а потом передумал, и обратно положил.

— Молодец. Вот и я то же самое заметил. Но даже если человек странный, это не значит, что он плохой, да? Ну всё, иди уроки делай, а я трубами займусь, может удастся дождевую воду подвести.

— А можно я сначала Радиопионер послушаю по Коминтерна? Совсем чуточку.

Девочка скорчила умоляющую рожицу, Травин рассмеялся, кивнул. Сам он до приёмника добирался поздно вечером, аппарат, если ввернуть лампы и подключить к сети, ловил не только Москву, Ленинград и Таллин, но и Лондон с Парижем, трещали искровые разряды и звучали голосовые позывные — радиолюбители всего мира обменивались посланиями через короткие волны.