Почтальон всегда звонит дважды

Поезд прибавил ход. Знаком мне должна была служить вывеска молокозавода, находившегося примерно в четверти мили от путей. Наконец я увидел ее и поднес спичку к сигаре. Сунул костыли под мышку, перекинул ногу через перильца и повис. Один из костылей задел шпалу, отлетел и так стукнул меня, что я едва не свалился. Ровно напротив знака я разжал пальцы и прыгнул.

Глава 7

Нет на свете места темнее, чем железнодорожное полотно в полночь. Поезд умчался вперед, а я, скрючившись, лежал на земле и ждал, когда прекратится звон в ушах. Я соскочил с левой стороны, на дорожку между путями, так что вряд ли меня заметят с шоссе. Оно находилось в двухстах ярдах. Я встал на четвереньки и принялся озираться, стараясь разглядеть, что там, по другую сторону путей. Там проходила грязная дорога, ведущая к двум небольшим фабричонкам. А вокруг раскинулись пустыри, погруженные во тьму. Пора бы ей уже и приехать. Ведь у нее было в запасе целых семь минут до отхода поезда, а весь путь от вокзала и до этой грязной дороги занимал не более одиннадцати. Я сам проверял и рассчитывал раз сто. Я сидел неподвижно и пялился во тьму, пытаясь разглядеть машину.

Не знаю, сколько я просидел, скорчившись между путями. Я уже начал думать, может, она врезалась в какой-нибудь автомобиль, или ее остановил фараон, или еще что-нибудь в этом роде. Я уже совершенно расклеился.

Но тут вдруг послышался какой-то странный звук. Тяжелое, натруженное дыхание. Затем я услышал шаги. Секунды две-три слышался стук каблуков, и снова все стихло. Похоже было на кошмарный сон, в котором тебя преследует невидимое существо и ты не знаешь, кто это или что это, а ощущаешь только безотчетный, всепоглощающий ужас. И вдруг я увидел. Она!

Ее муж весил, должно быть, никак не меньше двухсот фунтов, но она тащила его, взвалив на спину и пошатываясь, через пути. Голова его свисала ей на плечо, щека к щеке – прямо кадр из фильма ужасов.

Я побежал и подхватил его ноги, чтобы облегчить ношу. Мы протащили тело еще несколько шагов. Она собралась уже сбросить его.

– Не здесь! Другой путь!

Мы перетащили его на рельсы, по которым прошел поезд, и свалили на землю. Я снял с тела сбрую, смотал бечевку и сунул в карман. Бросил невдалеке тлеющую сигару. Один костыль положил на тело, другой бросил рядом.

– Где машина?

– Здесь. Ты что, не видишь?

Я поднял глаза – действительно, она там, где должна быть. На грязной дороге.

– Все! Едем.

Мы перебежали пути, влезли в машину, и она уже завела мотор.

– Господи, а шляпа?

Я взял его шляпу и выкинул из окна на пути.

– Порядок. Ведь она могла откатиться, верно? Все, едем!

Машина тронулась с места. Миновав фабрики, мы выехали на улицу.

На Сансет-бульвар она проскочила на красный свет.

– Ты что, с ума сошла, Филлис! Давай аккуратнее. Надо следить за такими вещами. А если бы нас остановили и увидели в машине меня? Тогда кранты!

– Можно нормально вести машину, когда эта штука гремит над ухом?

Она имела в виду радио. Я специально включил его – это должно составить часть моего алиби на время отсутствия, ну будто бы я дома на какое-то время отложил работу и решил послушать радио. И я должен был знать, что в тот вечер по нему передавали. И знать больше, чем можно почерпнуть из программы в газетах.

– Но мне нужно, Филлис! Неужели ты не…

– Ладно, отстань, не мешай вести машину!

Она вошла в раж и гнала со скоростью не меньше семидесяти миль в час. Я молчал, стиснув зубы. Когда мы проезжали мимо какого-то пустыря, выбросил из окна бечевку. Еще примерно через милю – рукоятку. Очки полетели в канаву у обочины. И вдруг, опустив глаза, я увидел ее туфли. Они были сплошь заляпаны грязью.

– Зачем тебе понадобилось его тащить? Не могла дождаться меня.

– А где ты был? Где ты был?

– Там. Я ждал.

– Откуда мне знать? Думаешь, так приятно сидеть в машине, когда рядом это…

– Я смотрел и не видел тебя. Ничего не видел и…

– Да оставишь ты меня в покое наконец или нет! Я веду машину!

– Твои туфли.

И я замолк. Через секунду-другую она завелась снова. Она орала как бешеная. Она орала и орала, проклиная меня, его, все на свете. Время от времени я огрызался. Вот до чего мы дошли – рычали друг на друга, как два бешеных диких зверя, и ни один из нас не мог остановиться. Словно нас каким наркотиком одурманили.

– Кончай, Филлис! Нам надо серьезно поговорить. Может, другого случая не представится.

– Ну так говори! Кто тебе мешает!

– Тогда первое: ты ничего не знаешь об этом полисе. Ты…

– Сколько можно долдонить одно и то же?!

– Просто я хотел сказать…

– Ты уже столько раз сказал, тошно тебя слушать!

– Далее. Следствие. Ты приглашаешь…

– Знаю, я приглашаю священника для отпевания. Ну сколько раз можно повторять одно и то же! Дашь ты мне наконец спокойно вести машину или нет?

– О’кей. Веди.

После паузы я спросил:

– А Белли дома?

– Откуда я знаю? Нет!

– Лолы тоже нет?

– Я же тебе говорила!