Почти 70

— Вот и пиши пока.

***

Однажды мы приехали домой, а отца не было. Я подумал, что сегодня они расскажут нам правду. Как же я этого не хотел, ведь тогда придется рассказать нашу. Естественно, мы бы молчали и дальше, но на душе было бы паршиво.

— Мам, где отец? – спросил Чайка без каких-либо намеков.

— Не знаю, где-то шастает, сейчас позвоню ему.

Ловко выкрутилась, подумал я.

Через несколько минут отец зашел в дом, пожал наши руки. Мы здоровались именно так. Ни я, ни Чайка, ни батя терпеть не могли обниматься. Лучше так.

— Объявился! – сказала мама, улыбаясь.

В те редкие дни, когда мы были дома, мама ни разу не кричала, вообще. Ни на отца, ни нас. Наверное, именно из-за отсутствия криков я и заметил что-то неладное в их отношениях. У меня на секунду возникали сомнения, что все это, все эти домыслы – не что иное, как глупая, но очень навязчивая паранойя. Что, если я так боюсь потерять свою семью, что уже заранее со всем смирился? Но факты говорили об обратном, и я им верил.

Мы все так же прогуливались по тем самым местам, что и раньше. Но теперь вдвоем. Конечно, мы заходили к Тане, но вышла она к нам только один раз. Та самая неловкость, от который мы избавились так давно, снова вернулась и большую часть времени мы молчали.

Она пошла с нами прогуляться. Шла впереди, а я катил Чайку за ней.

— Как учеба? — спросила она, повернувшись к нам.

Я не знал, кому Таня задала этот вопрос.

— Ну, неплохо…— отвечал Чайка.

Раньше мы могли бы ей рассказать все на свете. Как же она отдалилась, подумал я. А потом до меня дошло, что это не она отдалилась, а мы. Мы уехали, оставив ее здесь. Чайка даже не пытался поддерживать с ней общение после того, как уехал. Я чувствовал себя виноватым. За все. За ту тоску в ее глазах, за эти неловкие моменты.

— А как ты поживаешь тут? – теперь уже спросил я.

Она замедлила шаг, сравнялась с нами, а потом посмотрела на меня так, словно я виновен во всех бедах на земле. Но ответила она:

— Неплохо на самом деле. Планирую в следующем году пойти в какой-нибудь техникум.

— Может, к нам в город?

— Не думаю. Хотя, может быть.

И я не выдержал.

— Да перестань ты себя так вести. Что с тобой такое?

Таня посмотрела на меня тем же взглядом.

— А что со мной? Нормально я себя веду.

— Извини, — говорит Чайка.

— За что?

— За все.

— Да за что вы извиняетесь? Все нормально. Я очень рада вас видеть.

А потом она ушла, сказав, что ей уже пора. Просто ушла, сказав «пока».

А мы остались вдвоем, опять. Мы тоже молчали, не зная, что сказать. Мне было нехорошо оттого, что мы ее обидели. Но ведь после того, как уехал Чайка, разве я не пытался вытащить ее из дома? Разве я забывал о ней? Это глупые мысли, я же прекрасно понимал, что дело в Чайке. Чего она убивается за ним, если он ни капельки ее не любит? Так бывает, Таня, смирись. Но это же Чайка, он живет так, словно ничего вокруг не происходит, словно не замечая, что она к нему чувствует и как ведет себя в его присутствии. Ему на это наплевать, потому что он такой и есть. И разве она этого не понимала?

Мне было так паршиво, что я вернулся домой и завалился в кровать, пока Чайка ужинал с родителями. Не знаю, о чем они разговаривали, да и мне не особо было интересно. Я просто лежал себе, читая «Цветы для Элджернона».

И я заплакал.

Черт знает почему. То ли из-за книги, то ли просто так. На душе было гадко, словно я сделал что-то совсем уж плохое, но я оглядывался и ничего такого не видел. Чего ж тогда так хреново?

Вошел Чайка и я притворился, что сплю. Он лег на соседнюю кровать и впялился в потолок. Просто смотрел туда, казалось, он даже не моргает.

— Ты чего? – спросил я.

Он удивленно повернул голову в мою сторону.

— Я думал, ты спишь.

— Слышишь.

— Что?

— Когда мы все расскажем родителям?

— Не знаю, — он тяжело вздохнул, — я пока не вижу в этом никакого смысла. Да и расстраивать их сейчас не очень-то хочется, понимаешь?

— Понимаю, — говорю, — как они себя ведут за столом?

— Нормально, но я не заметил, чтобы они разговаривали. Понимаешь, разговаривали друг с другом. Просто задавали вопросы по очереди. И то, отец почти все время молчал.

— Чайка?

— Что?

— Что все это значит?

— Не знаю, чувак. Не имею ни малейшего представления.

Глава ?

В какой-то момент я понял, что ненавижу свое сердце. Оно могло в любой момент заколоть так сильно, что я даже не мог нормально вздохнуть. Я просто застывал в той позе, в которой меня застала эта дикая боль. В основном она приходила ночью и била меня прямо в грудь, вытаскивая изо сна. А потом она уходила, но обещала вернуться следующей ночью. Я поднимался, садился у окна и закуривал сигарету. Больше уснуть не получалось. Я или читал, или рисовал, или просто сидел, думая о всяком.

Сегодня боль не приходила. Но радоваться я не спешил, она просто могла опаздывать, а если и не придет вообще, то завтра придет еще более разъяренной. Но пока ее не было. Я докуривал вторую сигарету, и как раз думал о том, что буду читать сегодняя.