Почти библейский исход (СИ)

Проснулся я свежим и бодрым спустя час с небольшим от даже не пойми чего. То ли от отсутствия шума и вибрации, то ли ещё от чего. Мотор катера молчал, волны не били, а как-то ласково и игриво плескали, шлёпая по корпусу нашего судёнышка. Тамир в бинокль рассматривал цель нашего плавания, болтающуюся метрах в ста от нас.

— Ну что там?

— С нашей стороны на палубе двое. И что-то в рубке мелькало.

— Ага… Давай так: отдай мне зыряльник, а сам — к штурвалу, и давай объедем… обплывём… Блин, с другой стороны, короче!

— Зыряльник?

— Блин, бинокль!

— А-а-а-а…

«На малых газах» матереющий на глазах судоводитель заложил вираж вокруг сторожевика. Судно размером раза в три-четыре больше нашего выглядело уверенным таким здоровяком ризеншнауцером, вокруг которого опасливо кружит «на предмет познакомиться» небольшой и осторожный, ну, скажем, спаниель. Или пудель из некрупных… А опасливо — так хрен его знает, что там в застеклённой рубке мелькает?

Лишний раз похвалил себя за находчивость и запасливость. Без дураков я умница — прихватил с собой дробовик. Вовремя всплыло из прочитанного не помню когда, что небольшие суда давно не из стали, а из алюминия варганят. И что с алюминиевым корпусом пуля вытворит? А мелкая дробь — ну вмятину, царапину там… Наверное… Эти и многие другие мысли, щедро смешанные с матерными конструкциями, болтались в голове, пока я наблюдал за бывшими членами экипажа катера. Наконец матерные конструкции начали преобладать.

— Тотти, что думаешь?

— А ты?

— Ну, в общих чертах следующее: подходим ближе, метров с десяти валим тех, кто на палубе. Точнее, я валю, из дробовика. Потом подходим и перебираемся на сторожевик. Не забыть наш катер привязать, а то хрен до берега доплывём! А дальше видно будет.

— План хороший. Подожди, я верёвку где-то видел!

Тотти открыл один лючок, другой, беседуя сам с собой по-арабски, залез в какой-то шкафчик на корме, звонко шлёпнул себя по лбу, поднял сиденье, на котором я спал, и вытащил бухту синтетического тонкого троса. Споро привязал его к какой-то хрени на корме — не знаю, к чему, не спец я в делах мор- и речфлота, и вернулся «за руль» со словами: «Готово, можно начинать!»

— Сейчас делаем вот что: заруливай сзади к сторожевику под как можно более острым углом к борту, почти в параллель. Я валю эту парочку. Далее повторяем то же самое с другого борта. Потом высаживаемся. Как тебе план?

Тотти молча кивнул и передвинул пару рычагов. Мотор не взревел, как на старте по дороге сюда, а эдак сыто заурчал, и мы не торопясь начали сближаться с иностранной госсобственностью. Хотя есть ли ещё государство, и помнит ли оно про свою собственность? Хрен его знает. И спросить не у кого.

Пока Тотти выходил «на боевой курс», я тискал в руках дробовик, размышляя о многом и разном. От «чего я сюда попёрся» до «чего я валял дурака, приумножая телеса и ведя антиобщественный образ жизни». И если по первому пункту ответ железный — не факт, что остался бы в живых, будучи дома, то на последний возражений не было. Нет, вся «антиобщественность» моего образа жизни состояла в том, что имея небольшой стабильный доход, я категорически не желал работать, этот доход увеличивая. И по причине безынициативности, и по отсутствию «категорических императивов» типа «повкалываю лет сорок и стану Биллом Гейтсом». На жизнь себе и кошке хватает? Да! На развлечения в меру? Да! Тогда на хера вкалывать «не вынимая» или ходить под статьёй? С моделями в Каннах отжигать? Шли бы все трое — и модели, и Канны, и отжиги такие — по известному адресу! Не моё это! Я лучше как-нибудь по-другому своё время попровожу. Хотя приключения последних дней показали, что десять лет «тунеядства» можно было провести с большей пользой, чем выращивание жировых складок и печени. Хорошо ещё, что курить бросил.

Тем временем наш утлый челн, ведомый кормчим, приблизился к мишеням. Дальше — смазано: грохот выстрелов, толчки приклада в плечо, запах пороха — и Тотти уже останавливается, описав полупетлю, метрах в двадцати от «мирного» сторожевика со стороны, только что подвергшейся русско-арабской атаке. Тоже вот повод поразмыслить, не торопясь: приблизились, а потом скольжение какое-то непонятное — и все мишени позади. Фигня какая-то.

Передавая из рук в руки бинокль, осмотрели поле битвы. Результаты однозначной оценке поддавались с трудом: с одной стороны, все мишени поражены, одна валяется, разбросав содержимое головы по стене рубки, вторая, по словам Тотти, вывалилась за борт. Это плюс, и неоспариваемый. В минусах — обмякшая надувная лодка на палубе за рубкой и опустевший подствольный магазин дробовика. В общем, не снайпер я. Ладно, как говорил известнейший вареньефил из старого мультика: «Продолжаем разговор!»

Тамир рулит, я, зарядив дробовик, накручиваю себя, цитируя гоблинское[18]: «Бей в глаз! Не порть шкурку!» О! Закончится эта морская охота, станет поспокойнее — плюну на всё и пересмотрю трилогию в его переводе! Под вискарик! С… А с кем бы?