Почти как в кино

Кабинет Беляева, освещенный двумя керосиновыми лампами, больше напоминал архив какого-нибудь заброшенного предприятия. Стопками бумаг были завалены небольшой диванчик, уместившийся в промежутке между шкафом и сейфом, рабочий стол, на котором прямо на толстенной папке светился монитор ноутбука, и подоконник. Неизменный для любого кабинета в любом казенном учреждении страны стеклянный графин с водой возвышался сразу на нескольких прошитых томах, а цветочный горшок с полумертвым растением неопределенного вида переместился на пол, к батарее.

– Дела, – пробормотал Макс. – Как вы в этом хаосе работаете?

– Рабочий беспорядок, – ухмыльнулся участковый и, пройдя за стол, деловито смотал лежавший там спальный мешок. Убрав его в сторону, он выкатил из-за стола кресло.

– Присаживайтесь давайте, чего как не родные, – повторил он, и мы с Щукиным уселись на шаткие, скрипучие стулья. Подозреваю, что в лучшие времена на них стыдливо ерзали представители как минимум нескольких поколений местных алкоголиков и тунеядцев. Беляев тем временем извлек из ящика стола бутылку довольно неплохого коньяка, стопку пластиковых стаканчиков и начатую пачку печенья «Юбилейное».

– Чем богаты, как говорится, – сказал участковый, разливая коньяк по стаканам. – Держите, вот. И печеньки возьмите, вкусные. С шоколадом. Ну что, мужики, будем!

* * *

Под разговор коньяк закончился на удивление быстро и совсем не дал в голову. Участковый поделился последними новостями, которых было выше крыши. Правда, хорошими их можно было назвать с натяжкой, но что поделать – время нынче такое. Зато я наконец-то разобрался, что вообще в регионе творится. Чрезвычайная комиссия, временно взявшая на себя роль исполнительной и законодательной власти, имела вполне себе четкую структуру с централизованным руководством в Абакане. Формально она даже являлась правопреемником Российской Федерации, существование которой ни подтвердить ни опровергнуть возможности не было – после ударов самым дальним населенным пунктом, выходившим на связь, оказалось Кемерово. Никакой связи с Правительством или Генеральным Штабом в Москве не было, с Урала и Дальнего Востока также вести не приходили. При упоминании Дальнего Востока под ложечкой неприятно засосало – когда все началось, мама с бабушкой были как раз там, в Комсомольске-на-Амуре у родственников. Заметив мое волнение, Щукин постарался успокоить меня тем, что в атмосфере творится непонятно что, поэтому радиосигналы попросту могут не проходить. Вроде как у него даже получилось, но неприятный осадок остался. Поселок Памяти 13 Борцов планировалось использовать в качестве сборного эвакуационного пункта еще две недели, после чего его в полном составе также эвакуировали в Абакан. Железногорск неохотно принимал пострадавших, и вообще, из разговора с Беляевым я сделал вывод, что администрация ЗАТО[31] в большей степени сама себе на уме, а происходящее за периметром ее мало волнует. К моему удивлению, участковый был в общих чертах осведомлен и о планах Рентгена. Оказывается, все это время знакомец пытался найти случайно затерявшийся где-то на просторах Транссибирской магистрали… ядерный поезд. Случайно затерявшийся. Ядерный поезд. Именно так, да. По слухам, одну из трех ракет этого поезда не смогли запустить по техническим причинам, и теперь Рентген, по приказу все той же Чрезвычайной Комиссии, планировал накрыть ей предполагаемый источник странного сияния, непонятным образом оживлявшего электроприборы. Пока Беляев рассказывал о поезде, Макс только скептически хмыкал, оценивая явно хромающий уровень секретности в соответствующих структурах. Хотя – земля слухами полнится, мало ли о чем полицейские в курилке между собой болтали. В общем и целом – обстановка вокруг складывалась крайне мрачная и странная.

* * *

В своем кабинете Беляев не курил, что наверное и к лучшему – с таким количеством макулатуры устроить пожар проще простого. Залпом допив последний стакан, я поинтересовался у участкового, где можно отравиться никотином, и был отправлен в коридор.

– Окно только аккуратно открывай, у меня там скотчем все залеплено. От радиации, – напутствовал лейтенант. – Под батареей банка от кофе стоит, окурок туда можно. Нефиг во дворе мусорить.