Почти как в кино

Я вкратце пересказал историю своего пленения и последующей зачистки бункера, умолчав, однако, о встрече с давним знакомым. Ни к чему ребятам об этом знать. Пока я рассказывал все завороженно молчали, только Алан периодически хмыкал и качал головой, а когда история дошла до момента с микроавтобусом и легковушкой, даже он удивленно отвесил челюсть. Волки же заинтересовали только Сашу. Макс вообще предположил, что звери ретировались потому, что я не выгляжу достаточно аппетитным. Поделившись еще немного впечатлениями и в очередной раз решив, что я невероятно везучий человек, который за эти дни должен был как минимум несколько раз покинуть этот грешный мир, мы принялись планировать дальнейшие действия.

* * *

– Смотрите, ребят, скоро все отсюда свалят, – начала Саша. – Мне как-то не хочется ехать в какой-то лагерь для эвакуированных и тусоваться в палатках. Тем более столько интересного под землей еще можно найти!

– Как минимум – осмотреть бункер, в котором спецназеры порешали народ, – поддержал я. – Там ведь запасы топлива и еды остались. Причем внушительные, на несколько месяцев точно! Ну и вообще, я там не везде был, может дальше какие-нибудь сооружения есть.

– Главное, чтоб никто не утащил эти запасы раньше нас, – скептически добавил Макс.

– Вообще, – Алан подождал, пока мы обратим на него внимание и продолжил. – Я бы попробовал со временем прорваться в Железногорск.

– Точно, там же есть целый город под горой! – Обрадовалась Саша. – Это ведь в Железногорске, Дим, я ничего не путаю?

– Комбинат, – уточнил я. – Огромный комбинат под горой. На момент окончания строительства он был больше Московского метрополитена в два раза. Ну и гигантские бомбоубежища там, по слухам. Точно сказать не могу. Пытался узнать, пока в пожарке работал, но хрен там плавал. Комбинатом и городом Спецуправление МЧС заведует. У наших инфы по их объектам нет.

– Тогда получается, мы сидим какое-то время тут, – уточнила Саша. – Потом собираемся и двигаем к Железногорску?

– Недели через две-три выдвигаться надо, не раньше, – предположил Щукин. – А то начнем вон в темноте светиться, как Диман!

– Иди ты!

– Да ладно, епт! Сел там на «нуклида», живи теперь, получай удовольствие! Скоро полысеешь, во всех местах.

– Ты неисправим, – покачал я головой.

– Конечно! – Заверил меня Макс. – Я исключительно мерзкий человек. Но это твое пагубное влияние, Диман!

* * *

Ближе к вечеру начались большие сборы. Укрываемые подгоняли под себя химзащиту, противогазы, паковали сумки. Первый раз я увидел в деле, а не на учебном стенде, детскую коляску, предназначенную для защиты ребенка от радиации. Странная конструкция, но, надеюсь, эффективная. Люди взволнованно переговаривались, кто-то не хотел покидать ставшее за два дня таким родным бомбоубежище, кто-то наоборот стремился поскорей добраться до Козульки, чтобы попытаться отыскать там выживших родных и близких. В целом, люди держались достаточно спокойно, наверное, потому что пока толком не осознали масштаб случившейся катастрофы. Некоторые по-прежнему надеялись на спасателей из Красноярска, на военных, на непонятно кого еще. Да и ответственные за подготовку к выезду старались использовать в разговорах с укрываемыми фразы «временные эвакуационные пункты», «временное размещение», всеми силами пытаясь намекнуть людям, что жизнь еще вернется в привычное русло. Когда все вещи наконец были собраны, химзащита подогнана, а противогазы подобраны строго по размеру, дежурный объявил отбой и бомбоубежище погрузилось в тревожный сон.

* * *

Мрачная сибирская тайга тревожно замерла, укрытая утренним туманом. Лес, еще недавно наполненный теплым летним солнцем, нахмурился и притих. Не слышно ни птиц, ни животных. Полное беззвучие, вакуум под тяжелыми свинцовыми облаками. Грязно-желтые опустевшие пятиэтажки Кедрового провожали своих бывших жителей молчаливыми взглядами окон. Оранжевые «КамАЗы» с теплыми «вахтовками», автобус и «Газель» с топливом выстроились на выезде из поселка. Водители, одетые в костюмы химзащиты, выводили на бортах «вахтовок» слово «ЭВАКУАЦИЯ». Старательно выводили, большими черными буквами. На дверях грузовиков уже красовались белые флаги с красными крестами. Страховка от дураков. Во всем мире, в зонах боевых действий и локальных конфликтов, знают – машины с красным крестом трогать нельзя. Исключения конечно бывают, но тех, кто их допускает, вообще вряд ли можно называть людьми. Мы с Буровым стояли у головной машины и курили, задумчиво глядя на поселок. Подполковник заметно нервничал – несмотря на кажущееся небольшим расстояние в сто с хвостиком километров до Козульки, в пути могло произойти все что угодно. В последнее время вообще часто происходили вещи, предусмотреть которые не было никакой возможности. Хотя колонна военных с бронетехникой ушла чуть раньше, чтобы проверить и по необходимости расчистить дорогу гражданским. Думаю, особых проблем не возникнет.

– Ты уж присмотри тут за всем, раз остаешься, – попросил меня комендант. – Столько сил вбухали в это место. Жалко будет, если мародеры все растащат.