Почти касаясь

– О, боже. Ты пытался бросить в реку себя. – Я не мог поверить в то, что он специально бросился в воду, но когда я смотрел на него, понимал, что это правда. – Айжа… Но ты же даже плавать не умеешь!

Он ответил тихо-тихо:

– Я думал, что так… мотивация будет сильнее.

– К тому, чтобы ты начал левитировать?

И я понял, что идея в этом и была, что он о том и говорил со своим другом по Сети. Он изучал угол между потолком и стеной, будто бы это была самая интересная вещь из всех возможных, и вот теперь я понимаю, что он точно больше ничего не скажет.

И вот мы сидели, я смотрел на него и пытался разобраться в эмоциях. Самая сильная – страх. Страх того, что, может, его воображение вовсе не так безобидно, как я думал. Что я не видел слишком многого. Что я не хотел видеть то, что было прямо у меня перед носом. Что, может, Стефани, и тот терапевт, и школьный психолог были правы – может, Айже нужна помощь.

Ее волосы выглядели точно так же, как в первый день, когда я увидел ее в библиотеке, – длинные, непокорные каштановые пряди, будто виноградные лозы тянутся от головы и обвивают подушку. Подозреваю, что она так и ходила, это не было частью костюма или какой-то очень сложной укладкой.

Но ее лицо, ее лицо изменилось. Она была бледна, бледнее, чем я ее запомнил, и под глазами темные круги, будто бы она не спала неделю. Жуткие красные волдыри раздулись вокруг губ, один был на щеке. Я закрыл рот рукой, надеясь скрыть свое удивление.

Она привстала, увидев меня, в глазах тот же испуганный взгляд, и я понял, что, хоть сестра и сказала, что я могу к ней зайти, я все же незнакомец в ее палате. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга, пока я наконец не решился заговорить.

– Спасибо. Знаете, за…

И тут я понял, что точно не знаю, какую именно роль она сыграла в спасении Айжи. Я кашлянул.

– Не за что. – Слова донеслись с хрипом, будто бы она только что выкурила целую пачку. – Не за что. Я ехала домой с работы. Просто оказалась в нужное время в нужном месте.

– Есть за что. Вы же в итоге в больнице.

Она пожала плечами и закашлялась, но звук скорее был похож на свист, от которого у меня у самого горло зачесалось. Я заметил, что у нее стоял такой же кардиомонитор, как и у Айжи.

Должно быть, она чуть не утонула, спасая его. Я хотел было спросить, но мне показалось, это слишком личное почему-то. А потом я понял, что я все еще не знаю, как ее зовут.

– Кстати, я Эрик.

Она кивнула и уже открыла было рот, желая ответить, когда распахнулась дверь.

– Джубили Дженкинс, – прогрохотал чей-то голос.

Вслед за голосом в палату вошел мужчина в белом халате и очках. Он был просто огромным, будто бы полузащитник в поле. Я отошел с его пути, но он меня не заметил, смотрел только на Эмили, которую, кажется, зовут Джубили.

– Я и не думал, что вновь тебя увижу. Хотелось бы, конечно, чтобы это случилось при более благоприятных условиях. Как давно это было? Пять, шесть лет?

– Девять, – ответила Джубили.

– Девять! Мать честная! Как время летит! Но я о тебе никогда не забывал. Ты была темой множества застольных бесед. Я, конечно, говорил не о тебе, а о случае в общем, конфиденциальность и все такое. В любом случае, хорошо, что парамедик заметил твои распухшие губы и дал тебе эпинефрин. Думаю, он просто уже видел случаи анафилактического шока. Тебе нужно носить один из этих браслетов для аллергиков, у тебя есть такой? Я могу тебе достать, если нет. – Он смотрел на записи, которые держал в руках, качая головой: – Боже, ты такая счастливая. Ну, как ты себя чувствуешь?

Глаза Джубили округлились, и, как я почувствовал, этот мужчина ее перепугал. Я и не думал, что он когда-нибудь замолчит. А что он там говорил про аллергию? Ее ужалила пчела, пока она спасала Айжу?

– Я в порядке, – ответила Джубили, и я не мог точно сказать, показалось мне или нет, что она на меня посмотрела. – Когда я смогу пойти домой?

– Ну что же, сердце работает прекрасно, но вот этот хрип мне не нравится. Еще неизвестно, позади ли кризис. Анафилактический шок может повториться на протяжении семидесяти двух часов после первого приступа, а у тебя он был очень сильный. Если верить отчету «скорой», когда они до тебя добрались, ты уже была без сознания.

Она чуть кивнула.

– Я хочу сказать, что, если есть кому за тобой присмотреть, я бы, может, и отпустил тебя.

Врач уставился на меня, будто бы только что заметил, что я тут стою.

– Вы – член семьи?

Я уже было покачал головой, когда она вдруг сказала:

– Да.

В ее глазах было такое отчаяние, что я тут же изменил движение головы и закивал:

– Я… Я ее двоюродный брат?

Она затрясла головой так же, как и я.

– Да-да. Он может за мной приглядеть.

– Эх-х-х, ладно, – сказал доктор, подходя к Джубили поближе. – Слушай, кто твой аллерголог? Я проверил с сестрой доктора МакКафферти, и у него нет твоей карты.

Она помотала головой.

– Кто-то другой?

Еще раз помотала.