Почти книга для почти людей

Cчитается, что заниматься сплетнями неприлично, даже нехорошо. Однако же, если так вдуматься, то расстояние от того, что называется сплетней, и историческим фактом настолько незначительно, что еще неизвестно, чем хуже заниматься, сплетнями или историей. Со сплетней, по крайней мере, заранее знаешь, что в ней могут быть элементы неправды или даже лжи. А в документированной истории, вроде как, всё опирается на документы. Уж извинят меня товарищи историки пусть, но документы могут быть куда более брехливыми, чем сплетня. Даже когда на них имеется сургучная печать и десять подписей, что все там верно. Ну, кто пожил в Советское время, тот знает, что характеристику человеку неконфликтному заверяли парторг, профорг и руководитель предприятия. А писал он ее большей частью сам. И говорилось там, что был он самым что ни на есть раположительным и правильным… А как насчет документов о сдаче отчета, заверенными всеми, кто должен был там расписаться? Одна только брехня очень часто в этих официальных документах была: что работа проделана полностью и в срок. И такие же документы о приемке-сдаче были на различные разработки и объекты, включая жилые дома, когда по документам все было в порядке, а в окнах были щели, в которые кулак пролезет. Если думаете, что остальные документы как-то иначе писались, так вряд ли. «Еще одно последнее сказанье, и летопись закончена моя». Сколько раз читали это в разных лж? Я сам-было такое хотел писать. А потом еще одно сказанье, еще — и только чернила, то есть тонер нынче, добавляй. И конца края нет трепатне. Вот и сейчас еще одно последнее…

Словом, расскажу я вам, маленькие и большие ушастики, то, что в свое время я слышал об Юрие Андреевиче Жданове, ректоре РГУ, о котором в мире знают как об одном из мужей Светланы Алилуевой и сыне Андрея Андреевича Жданова. Сплетни, то есть. Должен сказать, что мнение мое беспристрастным не назовешь. Но оно скорее положительное. Сплетни же запоминаются большей частью отрицательные или уж очень занимательные. Так что имейте в виду это мое заявление о положительном мнении. Я и сам о себе, коли бы начал рассказывать в стиле сплетен, нарассказал массу неприятных вещей. Но о себе это неприятно — пусть другим что-то останется вспомнить. И не забывайте еще, что воспоминания мои основаны на чьих-то рассказах большей частью, то есть на сплетнях. Поэтому ссылаться на мою писанину как на научно обоснованные факты я бы не рекомендовал.

Лично мне сталкиваться с Юрием Андреевичем доводилось, большей частью, в обстановке официальной. Например, было празднование 80-летия моего шефа академика Воровича на кафедре. Жданов был ровесник Воровича. И вот, стоит накрытый стол, граждане кафедральные вокруг, уже начались типовые юбилейные тосты, которых я только что очень удачно избежал, как вдруг отворяется дверь и входит товарищ Жданов, в то время председатель СКНЦ ВШ, с кем-то из своих соратников. (Заметьте, что граждане с партийных верхов всегда имели только соратников. За исключением сталинских времен, когда этих соратников иногда вдруг называли подельниками.) Росточка он был маленького. На вид кругленький, но животика, вроде, не видно, одно впечатление круглизны. Вот с глазами… Стальные глазки. Именно такие, какие ожидаются у представителей славных компетентных органов: вроде бы умные, сверлящие и все знающие о тебе. Словом, не успел товарищ Жданов появиться, как его усадили рядом с юбиляром, и он тут же начал речь. О чем она была, уж не помню. Хотя и не совсем стандартно он как-то поздравил юбиляра, с хохмочками. А запомнились два момента. Первый, это что голос его наполнил комнату. Я сидел довольно далеко, но ощущение было, как будто Жданов говорил в мегафон. Закончил же он тост словами: «Товарищи, мне было очень приятно… Я бы с удовольствием посидел с вами еще, но мне сегодня надо посетить еще важные мероприятия, три из которых юбилеи очень уважаемых людей. Самый уважаемый из них это, безусловно, наш дорогой Иосиф Израилевич. Выпьем же, товарищи, за его здоровье!» И почекавшись с юбиляром и близсидящими, осушил полный граненый стакан армянского коньяка. Я, помнится, тогда подумал, что … В общем, неважно, что я подумал. Тем более, что уж и не помню дословно. Но суть была: богатыри не мы.