Почти книга для почти людей

Большинство людей, когда начинают обсуждать общечеловеческие проблемы, за основу берут точку зрения, что прогресс должен продолжаться вечно. Что потомки должны жить все лучше и лучше. Что пределов этому нет. И приходят к выводам, которые равносильны утверждению, что для счастья тех, что будут жить через десяток тысяч лет, вполне можно если не угробить, так сделать хреновым настоящее для большинства. «Лишь бы нашим детям было хорошо». Но себя при этом мысленно отставляют в сторону от процесса всеобщего охренения: «А у меня все останется как есть и даже улучшится, потому что «я понимаю».»

* * *

Во времена борьбы с водкой в предпраздничные дни двери всех лабораторий в НИИ были закрыты, включая дверь директорского кабинета. Оттуда слышались шум и говор, но ни одну дверь на стук не отпирали, только шум на время затихал. Если ожидался посланец за хлебом, салом и солеными помидорами и маринованными огурчиками, то дверь приоткрывалась. С водкой боролись с помощью разведенного спирта. В одной из лабораторий на давно уже неработающую установку с несколькими килограммами серебряных контактов и массой отсутствующих деталей полагалось литров двадцать спирта в квартал. Сотрудники лаборатории ее пламенно любили и называли поилицей. Завлаб ее тоже любил, но дрожал, ожидая вопроса «А куда же делся спирт?» Списать установку было невозможно, потому что предварительно надо было сдать все килограммы серебра, размазанного по нескольким тысячам контактов.

* * *

— А знаешь, как трудно написать диссертацию по истории КПСС? Это не ваша сраная физика-математика — здесь думать надо! — жаловался мой знакомый. — В диссертации не должно быть ничего, отличного от недавно опубликованного, но всё должно быть по-новому. А кроме того, нигде в журналах невозможно опубликоваться, а без двух публикаций — никак.

Рассказ о том, как в начальный период перестройки становились академиками и членкорами

Рассказ, правда, из вторых рук, даже из третьих, а потому тщательно зашифруем список действующих лиц.

Как известно, А и Б сидели на трубе. Пусть А будет некий Академик, а Б — небедный человек, считающийся математиком. Крепко зашифровал, да?

Ну, а теперь слово академику А:

«Зарплату платят плохо, жить не на что. Сижу в лаборатории. И вдруг протискивается ко мне бочком-бочком маленький, черненький и сообщает, что его зовут Б, и что он собирается баллотироваться в члены-корреспонденты Академии, и что не могу ли я, уважаемый академик А, поддержать кандидатуру Б. А он, Б, может поспособствовать получению уважаемым академиком А бесплатного автомобиля. И наклоняется при этом очень просительно.

Смотрю я на него: такой жулик, такой прохиндей — все равно ж пролезет, так хоть машина будет/ И говорю, что а почему бы и нет. Тут этот жулик и говорит, что вот и чудесненько, и пишет записочку, и говорит, что нужно мне подойти вот по такому-то адресу в Блаблаблаз, найти там И (помните, кто оставался на трубе?), а он всё уважаемому академику А и сделает.

Зашел я в этот самый Блаблаблаз, когда приехал в Москву, нашел И, по которому видно, что хоть и мошенник, но пожиже, чем хозяин, протянул ему записочку, а тот и говорит: «Сейчас-сейчас-сейчас, мы вас запишем, и получите вы автомобильчик такого-то числа.» И дату назвал аккурат через неделю после выборов: «Открыточка вам придет, подойдете и заберете.» Потом открыл сейф, достал какой-то толстый список, примерился глазом курицы и клюнул-вычеркнул какую-то фамилию, а мою вписал сверху.

А когда он закрывал список, углядел я, что название на нем что-то вроде «Список участников и инвалидов ВОВ имеющих право на получение бесплатного… " "

Так наука становилась на колеса прогресса.

О формировании национального характера советского человека

Заметьте, что нет никакой существенной разности в мироощущении советского человека в зависимости от его национальности. Это мироощущение отпечатано у него на физиономии. Советского человека узнают везде и всюду. Не важно, что уже двадцать лет как нет Советского Союза, а гражданин уехал из СССР много-много лет назад. Не важно, где он провел все это время. Выражение его лица родом оттуда, из детства. Даже если он научился улыбаться при виде своего подчиненного, даже если он идет по коридору своей фирмы с сияющей улыбкой идиота, стоит ему оказаться в одиночестве, как на его лице появляется отражение размышлений о том, куда опять мог деваться левый носок. Почему только один носок нашелся, если он вчера снял и положил оба прямо посреди стола? И почему опять левый?

Есть различные теории, объясняющие это и другие свойства мультинационального советского характера, но ни одна из них не учитывает решающего фактора влияния существования общественного туалета на формирование этого особого характера.