Почти книга для почти людей

Ну, действительно, началась перестройка, и народ разделился на инертных совков и мобильных граждан, которые начали вписываться в окружающие условия. А скажите мне, уважаемые свидетели этого процесса, кто из ваших знакомых, кого вы уважали как специалиста в чем-то, бросился в торговлю и шустрение? У меня таких не было. А те из знакомых, которые начали активно вписываться в процесс, и до того мною не уважались: гниль. До перестройки эти граждане пытались карабкаться по партийно-профсоюзно-управляющей лестнице любыми путями.

Один парадокс «совка»: никто не называет совками граждан из всевозможных управляюще-следящих органов, хотя уж эти-то граждане и были воплощением той системы. Они— не совки? А кто? Хозяева жизни? Так не было хозяев. Почитайте мемуары Хрущева. Очень интересное чтение. Все, включая самого главного хозяина, не чувствовали себя хозяевами собственной жизни. Но решительно управляли чужими.

А скажите мне, Абрамович это совок? А Березовский? А Ходорковский? А… А Ксения Собчак с ее папой и мамой — совки? А… Хорошо, а Солженицын — совок? Между прочим, если считать, что совок это тот, кто впитал дух той советской жизни и всю жизнь прожил в соответствии с этим духом, то Солженицын это типичнейший совок. И Сахаров, между прочим.

И поставлю я на этом точку.

* * *

Началась перестройка. И пошли в торговлишку университетские людишки. И проблема, что именно людишки: вот, пытаюсь вспомнить хоть кого, кого бы я уважал как порядочного человека или умницу — никого. Одно говно, в общем-то (или гавно? — с этим словом у меня всегда были трудности: вонючее и склизкое, все стараются обходить подальше, но не удается, потому что расползается и все щелки заполняет). Члены всякие. Один даже министром был, другой членом чего-то большого стал и по сию пору есть, третий… — а ну их на хер, откровенно говоря. А умницы, в лучшем случае, стали ездить в загранку, давать лекции да писать «совместные работы» с эффективными университетскими западными владельцами административных ресурсов. И то только те, кто подсуетился, да освоил английский. А кто не спрятался — я не виноват. И еще в том же университете появилось немало богатеньких буратин из тех, кто сидел на теневых потоках вступительных экзаменов, платных отделений. Но и верхушка на вполне нетеневых потоках неплохо сидела и сидит. И все с такими благородными учеными мордами! В кого ни ткни — академик такой-то академии, почетный заслуженный-перезаслуженный при ордене попечения об отечестве третьей степени четвертой категории — выше им не положено, выше те, что по другим элитным направлениям шуруют. Помню, в начале Перестройки разговаривал я с главным настоятелем центрального собора моего города. Тот меня спрашивает, почему у меня машины нет. Я ему отвечаю. что и на еду не очень-то хватает. «Да как же, — говорит наставительно отец настоятель, — подсуетиться нужно. На дороге деньги лежат, только подобрать надо.» «А совесть?» — спрашиваю. «Ну, тогда…» — сказал настоятель, сел в свой мерседес и махнул рукой шоферу.

Еще в советское время я неоднократно слышал, сколько стоит поступление на юрфак. сколько на экономфак. И сколько стоит, чтобы какой-либо простой кавказский гражданин, не умеющий толком даже говорить, стал почтенным обладателем диплома, может, даже кандидатского. Это и была елита страны. А сейчас она куда лучше стала.

С примирением, словом, всех.

* * *

Сторонники капитализма, как и социализма, рвут горло, чтобы доказать, что он является лучшим и естественным для людей. Ощущение, что ни то, ни другое. Потому что в обоих случаях наиболее успешными массово становятся люди одного и того же типа: с минимальной совестью, беспринципные, нахрапистые и не умеющие и не знающие ничего конкретного. Как правило, эти люди профессионально совершенно беспомощны почти в любом творческом виде деятельности. Они изучают правила игры и, где остальные брезгливо или по другим причинам отворачиваются, именно они и пролезают, как глисты. И так же размножаются.

Понятно, что общество должно поддерживать старых и малых. Оно же должно поддерживать все структуры, важные для его существования, но должно ограничить размножение и процветание глистов. И с этой частью ни капитализм, ни социализм не справляются. Первое, конечно, можно было бы назвать элементами социализма, но это слово уже так залапано, что надо бы какое-то другое. А самое главное, что это вовсе не тот социализм, который мы видели, где, как в церкви, следует произносить молитвы и следовать исключительно по пути, указанному десятком человек, что решают, что хорошо и что плохо. Проблема, что ни диктатура, ни демократия не ведут ни к чему хорошему на долгом отрезке времени — везде в руководство пролезает все тот же глист. Лекарство от него так и не придумано.

Ps. А когда мне говорят «А Билл Гейтс?», то…, то я не знаю, что отвечать. Может, что стоит почитать его подробную незаказную биографию?

* * *