Почти конец света

Они открыли дверь в парикмахерскую, набитую людьми. Подстриженные и набриллиантиненные, выбритые, розовые, они ждали очереди, чтобы снова откинуться в креслах, возле которых три парикмахера орудовали бритвами и гребенками. Гам стоял, как на конской ярмарке, потому что и клиенты в парикмахеры - все говорили одновременно.

Когда Вилли и Сэмюэл вошли, крик мгновенно прекратился, будто они выпалили из ружей с порога.

- Сэм... Вилли...

В тишине некоторые из сидевших поднялись, а некоторые из стоявших сели, медленно продолжая глазеть.

- Сэмюэл, - пробормотал Вилли, - я чувствую себя посланцем чумы.

Потом сказал громко:

- Привет! Вот явился окончить лекцию на тему "Интересная флора и фауна Великой Американской пустыни" и...

- Не надо!

Антонелли, главный парикмахер, отчаянно бросился на Вилли, схватил его за руку, прихлопнул ему ладонью рот, как свечу колпачком.

- Вилли, - зашептал он с опаской, поглядывая через плечо на клиентов, обещай мне сейчас же купить иголку и нитку и зашить себе рот. Молчание, приятель, если тебе жизнь дорога!

Вилли и Сэмюэла потащили вперед. Двое уже побритых уступили им место, не дожидаясь просьбы. Погружаясь в кресло, золотоискатели увидели себя в засиженном мухами зеркале.

- Вот, Сэмюэл, гляди, сравнивай!

- Да, - сказал Сэмюэл, моргая, - мы единственные во всем Рок-Джанкшене, кому бы и вправду надо побриться и постричься.

- Чужаки. - Антонелли положил их в креслах, как будто собирался немедленно оперировать. - Вы даже не представляете, какие вы чужаки!

- Да нас же не было всего-то два месяца...

Горячее полотенце облепило лицо Вилли. Он глухо вскрикнул и умолк. В дымящейся паром темноте он слышал тихий вкрадчивый голос Антонелли:

- Мы приведем вас в порядок, чтобы вы были как все. Нельзя сказать, что это опасно - иметь такой вид, нет. Но разговорчики, которые вы, старатели, вечно тут ведете... Это может расстроить народ в такие времена.

- Такие времена, черт! - Вилли отогнул шипящее полотенце. Слезящийся глаз уставился на Антонелли. - Что произошло в Рок-Джанкшене?

- Не только в Рок-Джанкшене. - Антонелли зачарованно разглядывал некое видение где-то далеко, за горизонтом. - Феникс, Таксой, Денвер. Все города Америки! Мы с женой собираемся съездить в Чикаго на следующей неделе. Представляете, Чикаго весь раскрашенный, чистый, новенький! Жемчужина Востока, так его теперь называют. Питтсбург, Цинциннати, Буффало - везде все то же. И все потому... А ну-ка, встань и включи телевизор там, у стены.

Вилли отдал Антонелли полотенце, подошел к телевизору, включил его, прислушался, как загудело внутри, покрутил ручки и подождал. Белый снег медленно падал на экране.

Вилли чувствовал, что все следят, как он двигает стрелку по шкале.

- Черт! - сказал он наконец. - У вас и радио и телевизор испортились.

- Нет, - только и ответил Антонелли.

Вилли опять улегся в кресло и закрыл глаза. Антонелли наклонился к нему, тяжело дыша.

- Слушай! - сказал он. - Представь себе субботнее утро четыре недели назад. У телевизоров женщины и дети глазеют на клоунов и фокусников. В косметических салонах женщины у телевизоров глазеют на моды. В парикмахерских и скобяных лавках мужчины глазеют на ловлю форелей и бейсбол. Все и повсюду в цивилизованном мире глазеют. Ни звука, ни движения - только на черно-белых экранчиках. И тут в разгар этого глазения... - Антонелли остановился, чтобы приподнять край полотенца. Пятна на солнце! - сказал он.

Вилли оцепенел.

- Самые огромные проклятые пятна со времен Адама и Евы, - сказал Антонелли, - весь проклятый мир затоплен электричеством. Телевизионные экраны опустели как по сигналу, ничего не осталось, ничего и еще раз ничего!

Он говорил так, будто видел все эти события издалека, будто описывал арктический пейзаж. Он намыливал физиономию Вилли, даже не глядя на него... Вилли посмотрел в другой угол, на гудящий экран, где в вечной зиме все падал и падал мягкий снег. Казалось, он слышал робкий стук сердец всех, кто был в парикмахерской.

Антонелли продолжал свою похоронную речь:

- Нам понадобился весь этот первый день, чтобы понять, что случилось. Через два часа после того, как разразилась эта солнечная буря, все телевизионные мастера Соединенных Штатов были в пути. Каждый решил, что испортился именно его телевизор. Радио тоже вышло из строя, и только к вечеру, когда мальчишки-газетчики, как в старые времена, забегали по улицам, выкрикивая заголовки, до нас дошло, что история с пятнами может продолжаться до конца наших дней.

Гул прокатился по парикмахерской. Рука Антонелли, держащая бритву, задрожала. Он вынужден был остановиться.

- Вся эта пустота, эта белая штука, которая сыпалась и сыпалась в наших телевизорах, - о, скажу я вам, натерпелись мы страху! Как будто бы приятель, который только что болтал у тебя в гостиной, вдруг заткнулся и лежит себе бледный, и ты знаешь, что он помер, и сам начинаешь леденеть.