Почти нормальная семья

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она.

У меня едва хватает сил пожать плечами.

– Я принесла тебе вот это.

Она протягивает мне брошюру с заглавием: «Профессия: психолог». Я беру ее и без особого энтузиазма перелистываю.

– Спасибо, – говорю я. – Но я не очень-то верю в то, что смогу стать психологом.

Ширин делает удивленное лицо:

– Не можешь или не хочешь? Думаю, из тебя получился бы прекрасный психолог.

– Да уж, лучше не придумаешь.

Я откладываю брошюру и сижу, уставившись в стол.

– С чем это связано? – спрашивает Ширин.

– Что именно?

– Отчаяние. Словно ты не веришь в свои силы.

– Ты шутишь? Я сижу здесь за убийство. Даже если суд признает меня невиновной, моя песенка спета. Меня осудит молва. Ты и вправду думаешь, что я могу стать психологом? Что за чушь!

Ширин подается вперед:

– Твоя песенка совсем не спета, Стелла. Ты умная, веселая, быстро соображаешь, и… и еще ты красивая.

Ее слова меня смущают.

– Ты что, бьешь под меня клинья?

Ширин беззаботно смеется.

– О чем ты хотела бы поговорить сегодня? – спрашивает она.

– О чем угодно, только не о себе.

– Можем поговорить о ком-то другом. Решать тебе.

Я думаю о папе. В последние дни я много думала о нем.

– О чем угодно?

– Разумеется.

– Мания контроля. Что тебе об этом известно?

– Мания контроля?

– Это то же самое, что и навязчивые идеи?

– Нет, не совсем, – произносит Ширин, придвигая ко мне пластмассовый кувшин с водой. – Контролирующее поведение может быть навязчивым, но не обязательно. Многие связывают потребность в контроле с педантизмом и стремлением к порядку, но я бы, скорее, сказала, что за этим часто стоит потребность предвидеть будущее.

Я наливаю воды в стакан.

– Многие люди живут в страхе, потому что реальность переменчива. И мы ищем уверенности в жизни. Поэтому человеку часто кажется, что он контролирует ситуацию, когда у него есть возможность предвидеть то, что будет происходить, и принимать хорошее решение на весомых основаниях.

Я не успеваю проглотить всю воду, и она подтекает у меня из уголка рта.

– А что такое хорошее решение?

Ширин протягивает мне салфетку.

– Ну, это такое решение, которое человек сам считает наилучшим, – которое, по его мнению, идет на пользу ему и его семье.

Звучит разумно. Само собой, существует разница между объективно хорошим решением и тем решением, которое человек сам считает наилучшим.

– В современном обществе, где люди превращаются в торговые марки и каждый шаг документируется в соцсетях, у многих появляется острая потребность выглядеть в глазах окружающих определенным образом. Естественно, это может привести к нездоровому контролирующему поведению.

В голове эхом отдаются папины слова: «Незачем выносить сор из избы». Он ненавидит соцсети. «Некоторые вещи не предназначены для посторонних глаз и ушей».

– Главное противоречие заключается в том, что чем больше человек пытается контролировать, тем меньше у него ощущения контроля. Получается замкнутый круг. Человек теряет контроль и пытается уравновесить это тем, что контролирует близких в еще большей степени.

Ширин трет ухо и смотрит на меня долгим взглядом. Порой она выглядит обеспокоенной, словно ей действительно не наплевать на меня, словно все это для нее не просто работа.

Тут ее взгляд проясняется. Она кладет руки на стол, голос звучит суровее:

– Мы сейчас говорим о Кристофере Ольсене?

– Что?

Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю связь.

– Он пытался контролировать тебя, Стелла? Ревновал?

Я изо всех сил борюсь с импульсами, которые стучат изнутри по черепу, тянут за каждую клеточку моего тела. Кристофер Ольсен? Так вот к чему Ширин хотела прийти с самого начала? Она все же пытается обследовать меня? Все это была игра!

– Fuck you!

Уперевшись руками в стол, я пытаюсь испепелить ее взглядом. Ширин подается назад на стуле и запускает одну руку под крышку стола. Я знаю, что там расположена кнопка тревоги.

– Пропади пропадом, – говорю я. – Ты такая же, как все.

Я поднимаюсь как раз в тот момент, когда вбегают два охранника и заламывают мне руки за спину.

65

Последующие недели прошли потрясающе. Мы с Крисом ели мороженое на длинном причале в Бьярреде, он тайком запускал руку мне под юбку и слизывал с моих пальцев карамельную посыпку.

– Мы едем в спа-отель в Истаде, – сказал он на следующий вечер, когда мы сидели с бокалами прохладного пива на Главной площади.

– Я работаю все выходные, – сказала я с разочарованной улыбкой.

– Я имею в виду – не на выходные! Я имею в виду – прямо сейчас!

Ясное дело! Какие могут быть сомнения?

Я позвонила Малин и сказала, что заболела.

– Жутко болезненные месячные, – простонала я в трубку. – С трудом могу подняться с постели.

Затем мы провели весь день в махровых халатах, занимались сексом раз в час, а когда наступил вечер, сидели обнявшись в плетеном кресле с шампанским и клубникой и наблюдали, как солнце бросает последние отсветы на Балтийское море.

В воскресенье позвонила Амина – как раз в тот момент, когда мы прогуливались вдоль пляжа.

– Я волнуюсь, – сказала она. – Ты не отвечаешь на мои эсэмэски.

– Прости!