Почти нормальная семья

– Ты можешь изложить собственные мысли по поводу этих двух романов девятнадцатого века: «Терез Ракен» и «Преступление и наказание». Тема эссе – убийство. Какие причины толкают человека к тому, что он становится убийцей? И все ли убийства одинаково отвратительны?

Я смотрю в пустой блокнот. Наверху на первой странице я пишу большими буквами: «ЭССЕ». Некрасивое слово. Звучит как какой-то предмет, который старики носят в нагрудном кармане. «У тебя с собой твое эссе, Карл-Густав?»

Для видимости я перелистываю страницы, но на самом деле мне никак не удается сосредоточиться на чтении.

– Удачи, – произносит Винни-Пух, прежде чем уйти.

Я улыбаюсь и киваю, но тут же откладываю книгу.

Вместо этого я размышляю над идеей Микаэля Блумберга возложить вину на Линду. Альтернативный подозреваемый, как он сказал. Он обсуждал это с мамой. Уверена, что он это сделал. А мама, само собой, переговорила с Аминой.

Я размышляю, как это работает в Швеции. Если существуют двое альтернативных подозреваемых, необходимо доказать – чтобы это не вызывало никаких сомнений, – кто из них что сделал, либо же доказать, что оба могут быть виновны, поэтому ни одного из них нельзя осудить. Мне всегда казалось, что это бред, что с этим надо что-то делать.

Сердце сжимается, когда я думаю об Амине. Как я по ней скучаю! Амина. Мама. Папа.

Вспоминаю то время, когда я была маленькой и папа был лучше всех на свете. Может ли это чувство вернуться? Возможно ли это вообще? Или все безнадежно испорчено?

Может быть, лучше будет, если я расскажу все полиции, чтобы это дерьмо закончилось.

Тут я озираюсь по сторонам. Запах, стены, тоска. Время, застывшее неподвижно, ночи, которые убивают меня. Я не вынесу, я больше не могу! Я бьюсь головой о подушку и кричу. Я должна выйти отсюда!

67

– Кошмар! – воскликнула Амина, когда я рассказала ей о случившемся. – А что, если она права? Почему ты так уверена, что именно Линда психопатка, а не Крис?

– Да брось! Если кто-то и разбирается в психопатах, так это я!

Мы вели свои велосипеды через Городской парк, где большая компания возрастных женщин в легинсах и разноцветных кроссовках стояли на газоне в йоговской позе «писающая собака».

– Она показалась тебе сумасшедшей?

Амина смотрела на меня, и я не знала, что ответить.

– Разве нормальный человек стал бы разыскивать девушку, с которой встречается ее бывший парень?

– Не знаю, – ответила Амина. – Но ведь она сказала, что хотела тебя предупредить. Если у тебя нет к нему никаких чувств, может быть, стоит подумать…

Я бросила на нее раздраженный взгляд:

– Я знаю Криса.

– Ты знаешь его типа три недели!

– Достаточно, чтобы понять: он не психопат!

Естественно, мне было ужасно любопытно, что лежит в том ящике, о котором говорила Линда. Как бы то ни было, я решила ничего не рассказывать Амине. Чтобы не лить воду на ее мельницу.

– Ты собираешься сообщить об этом Крису? – спросила она. – О том, что Линда приходила в «H & M»?

– Даже не знаю.

Конечно, мне следовало ему рассказать. Но с другой стороны, незнание – сила.

– Обещай мне, что будешь осторожна, – сказала мне Амина, когда мы прощались у «Арены». – Ты ведь носишь с собой баллончик?

Я нащупала его в сумочке и кивнула.

Сев на велосипед, я поехала домой к Крису, приняла душ и переоделась. Он томно поцеловал меня, и от запаха его шеи у меня подкосились колени.

– Ты совершенно свела меня с ума, – проговорил он. – А я-то не собирался ни во что ввязываться.

Меня интересовало, что он подразумевал под словом «ввязываться», но я решила не спрашивать.

Мы пили вино и играли в «Тривиал персьют». Крис присвистнул, когда я правильно ответила, кто из режиссеров был женат на Шэрон Тейт, одной из жертв Чарльза Мэнсона. Я наслаждалась его восторгами, однако предпочла не распространяться о том, что психопаты меня всегда интересовали.

В конце концов я дала Крису победить.

Нет, на самом деле он выиграл совершенно справедливо. Смог назвать кучу королей и дат из периода до Рождества Христова. Лично я никогда не любила историю. Я предпочитаю будущее.

– Что-то я устал, – проговорил он, выливая из бутылки остатки вина.

Мы одновременно поднялись, и он положил руку мне на бедро. Взгляд стал суровым и колючим. Решительным движением он повел меня в спальню.

– Что-то не так? – шепнул он мне в ухо.

Я покачала головой.

Едва мы заснули, как нас разбудил телефон Криса. Он перекатился на свою половину кровати и отвернулся, пока разговаривал. Какая-то деловая встреча, переговоры и тендер.

– Ты можешь полежать и понежиться, – сказал он и поцеловал меня в затылок. – Мне надо бежать на деловую встречу.

– Прямо сейчас? Сколько времени?

– Без пяти семь.

– Ах, черт!

Сквозь полуопущенные веки я видела, как он надевает свой баснословно дорогой костюм и завязывает галстук, стоя перед зеркалом шкафа.

– Наверное, буду лежать тут, пока ты не вернешься.

Он обернулся и слегка ущипнул меня за палец ноги:

– Вот она, современная молодежь!

– Я еще подросток. Мне нужно особенно много спать.

Он улыбнулся, глаза у него засияли.

– Так ты сегодня не работаешь?

– К сожалению, работаю, – вздохнула я. – Но мне к десяти.