Почти родственники

– У нас в меню нет просто воды, – говорит на полном серьезе. – У нас только «Сан-Пеллегрино».

Смотрю на нее. Высокая, стройная и красивая. Такой вот слабоумной порнокрасотой. Насеребренные веки и губы с блестками. И совершенно пластмассовый взгляд.

– Девушка, – говорю, – понимаете, если бы я просто с улицы зашел… А я у вас сижу обедаю. И вот прошу стакан воды. Просто кипяченой. Лучше теплой. Голова болит.

Она смотрит пластмассовым глазом и говорит:

– У нас вода – только «Сан-Пеллегрино».

Я говорю:

– Хотите, я вас убью сейчас?

Она убегает с легким вскриком. А я сижу, голову тру.

Прибегает дама-менеджер и два охранника. Смотрят на меня. Переглядываются. Отходят в сторону. Перешептываются. Подходят снова. Охранник спрашивает:

– Извините, а какие проблемы?

Я говорю:

– Голова заболела. Мне бы водички стакан. Или чашку. Таблетку развести.

Менеджерша говорит:

– У нас вода – только «Сан-Пеллегрино».

Я долго им объяснял. На пальцах. Три раза по кругу.

В конце концов пробило. Они поняли. Даже заулыбались. Все втроем принесли чашечку теплой воды. Правда, голова уже прошла. Но я таблетку все равно развел и выпил. А там уж подоспели суп-пюре и форель по-галльски.

Так что все кончилось хорошо.

Даже официантка сказала: приходите к нам еще.

чем пахнут ремесла Там, за поворотом

Я довольно часто менял профессии и занятия.

В юности хотел стать художником, учился живописи. Потом поступил на филфак, на классическое отделение. Но потом шесть лет преподавал новогреческий.

Потом стал драматургом, сценаристом кино и телевидения. Правда, без существенных успехов и радостей. Однако лет десять этому делу отдал. Зато научился писать за это время.

Потом стал заниматься межнациональными отношениями. Писал научные и публицистические статьи. В конце концов даже диссертацию защитил, но уже по следам прежних занятий, так как стал журналистом.

Теперь вот у меня литературный проект, если можно так выразиться.

Даже интересно, сколько времени он продлится.

Тем временем я научился снимать портреты айфоном. Именно айфоном, вот что интересно. У меня неплохо получается. Некоторые дамы говорят: не надо, не надо, я такая нефотогеничная, я всегда плохо получаюсь! А потом я им показываю, и они говорят: ого, вот это да, какая я миленькая, пришлите мне по мейлу, а?

Так что новая профессия подоспела.

Когда больше не смогу сочинять (надоест или все само закончится) – заведу себе макбук, возьму его в охапку, суну в карман айфон и устроюсь где-нибудь около кафе. Чтоб от ихнего вай-фая прикормиться.

Буду снимать людей на айфон. И за умеренную сумму посылать портрет по электронной почте. Если заказчику понравится.

Уличный айфонщик – поди плохо!

рассказывал мой покойный однокурсник Володя О. Haute couture

Рассказывал знаменитый московский портной.

«В конце марта пятьдесят третьего года мне позвонили оттуда. И говорят:

– Вы знаете, Климент Ефремович Ворошилов избран Председателем Президиума Верховного Совета!

Я говорю:

– Очень приятно, но какое это имеет ко мне прямое отношение?

Они говорят:

– Ему таки надо пошить приличный костюм. Материальчик есть, настоящий инглиш. Приклад хороший: подкладка – шелк, бортовка с конским волосом, пуговицы импортные. Портного нет. Вы таки согласны?

А что я мог сказать? Что нет, не согласен? Я говорю:

– Я таки согласен.

Сажают меня в машину. Машина едет, въезжает в Спасские ворота, меня ведут, приводят в комнату, показывают материал и клиента. Материал – настоящий инглиш. Клиент – тоже вполне.

– Здравствуйте, Климент Ефремович. Снимайте пиджачок, будем обмеряться.

Обмеряю, записываю на бумажке. Он говорит:

– А когда примерка?

Я говорю:

– Климент Ефремович, я знаю, что у вас сплошные срочные государственные дела. Поэтому я таки сошью вам костюмчик без примерки.

Он говорит:

– А получится?

Я говорю:

– Не бойтесь! Вы таки будете иметь приличный вид. А нет – вы меня расстреляете.

Он смеется.

Через две недели мне звонок. Звонят оттуда.

– Ну, как там костюмчик?

– Уже три дня как готов.

– Что же вы молчите?! – говорят.

– А я знаю, куда вам звонить? – отвечаю.

Сажают меня в машину. Машина едет, въезжает в Спасские ворота, меня ведут, приводят в комнату. Там Климент Ефремович. Достаю костюм. Он примеряет. Сидит, как на артисте! Он улыбается. Благодарит. Жмет руку. И говорит:

– А сколько я вам должен за работу?

Я говорю:

– Вы мне ничего не должны. Я просто счастлив, что Председатель Президиума Верховного Совета будет-таки иметь приличный вид! Всё, всё, до свиданья!

Меня ведут, сажают в машину, тут подбегает военный, дает конверт: от Климента Ефремовича.

Сажусь в машину, открываю конверт. Три тысячи рублей.

Ай! Председатель Президиума Верховного Совета мог-таки дать больше!»

все прекрасно, все так ясно Утренний самолет

– Что мы будем делать? – тихо спросила Саша, глядя в потолок.

– Просыпаться, – сказал Алексей Ильич. Вздохнул и добавил: – В прямом и переносном смысле.

– И всё?

– Боюсь, что да.

– Ты правда боишься? – прошептала. – Или просто так сказал?