Почти сломана (ЛП)

Немедленно отвожу взгляд. Она не одета во что-либо разоблачающее, но это наименьшее количество одежды, в которой я её видел. Ну, непосредственно передо мной. Вспоминаю видения, которые у меня были. Пытаюсь придумать, как лучше всего об этом рассказать, с какого из них начать и сколько оставить.

— Я хотел кое-что спросить, — говорю я, пытаясь скрыть нервозность в голосе. Её внимание переключается со своих пижамных штанов на меня. — Вообще-то я хотел рассказать тебе кое-что и спросить кое о чём, — признаюсь я, прочищая горло, проскакивает нервозность. — Я ... я думаю, что вспомнил что-то – одно из воспоминаний Кэла, — глаза Лорен расширяются, и она сразу же оживляется и настораживается.

Его имя делает это с ней. Я переосмысливаю идею сказать ей. Поначалу я не хотел, чтобы она держалась за то, что давно исчезло. Чтобы разжечь пламя, которое нужно потушить, но на этот раз я думаю, меня это раздражает, что не имеет смысла. У меня нет причин быть раздражённым... если только я не ревную.

— Что ты помнишь? — спрашивает она, выталкивая меня из моих мыслей. Я смотрю ей в глаза и вижу в них надежду.

— Чуть-чуть. Просто как я, или Кэл, разговариваю с Декстером, — говорю я и вижу по её выражению лица, как из неё утекает надежда. Она опускает взгляд на свои колени и возвращает обратно ко мне, видимо, пытаясь скрыть своё разочарование. Часть меня, кажется, подрагивает, но другая чувствует облегчение.

— Здорово, — говорит Лорен с маленькой улыбкой на лице. — Что случилось? — спрашивает она.

— Они спорили, — её следующий вопрос заставит меня сказать правду. Должен ли я вернуть ей немного надежды или оставить и, возможно, разрушить её ночь?

Я не хочу быть причиной этому, но также не хочу, чтобы её глаза снова загорались.

Ну, да, просто не для него.

Теперь нет никаких сомнений. Я ревную, и это одна из худших вещей, которые я когда-либо чувствовал.

— О чём?

Сказать правду или белую ложь? Я стараюсь взвесить преимущества обоих вариантов, но трудно мыслить здраво, когда её карие глаза смотрят в мои, пытаясь их прочитать и, возможно, найти проблески его.

— О тебе, — правда побеждает.

Я не могу лгать ей, когда она так смотрит на меня. Я уже скрыл кое-какие вещи. Если она спросит меня о чём-либо прямо, я скажу ей правду. Я бы не хотел, чтобы она лгала мне, поэтому не стал ей лгать. Именно ложь и упущение привели нас к этому, и страшно то, как легко мне становится хотеть сделать то же самое.

Девушка выглядит ошеломлённой.

— Почему они спорили обо мне? — спрашивает она немного озадаченно. Я мог бы просто сделать это.

— Декстер не хотел, чтобы он женился на тебе.

Лорен молчит после моих слов. Затем смеётся про себя и упирается головой в руку.

— Неудивительно. Кажется, что большинство людей не хотело этого, — говорит она печально.

— Ну, Кэл был довольно непреклонным, ему было плевать на то, что думал Декстер, — слова так быстро выходят из моего рта, что я даже не понимаю, что сказал, до тех пор, пока эти слова не заставляют Лорен улыбнуться. Кажется, она чувствует себя лучше.

— Ему было наплевать на то, что думало большинство людей, — бормочет она.

Ей нравится это в нём. Я как бы завидую. Завидую, что ей нравится это в нём и что я никогда не мог так себя чувствовать. Мне важно, что думают люди, особенно люди, которых я люблю и о которых забочусь, иногда даже слишком.

— Дело в том, что я до сих пор не знаю, было ли то, что я видел, реальностью, — говорю я, напоминая себе, почему не аргументировал это ей в первую очередь.

— Конечно, я имею в виду, как ты мог быть уверенным? — говорит она, как ни в чём не бывало.

— Ссора была на каком-то событии. Помню, видел баннер на заднем плане. Он гласил: «Крестфилд заботится». Там были серые и чёрные воздушные шары, — нерешительно говорю я.

Лорен садится, начинает думать и качает головой.

— Не знаю, может быть. Мы ходили на столько мероприятий для их компании. На некоторые я даже не ходила, — извиняется она. Думаю, мне придётся быть более конкретным. Я вздыхаю.

— Ты была там, — признаюсь, и она немного приподнимается. — Всё остальное было как в тумане, — размазываю правду. — Но я помню, что ты была в сером платье, и он отвёз тебя после вечеринки куда-то к воде, — через несколько секунд её глаза загораются в знак признания, и она улыбается. Могу сказать, что она борется с широкой улыбкой.

— Да. Я помню ту ночь, — говорит она с ухмылкой. — Это была вечеринка компании, на которую он взял меня за пару недель до того, как сделал предложение, — её ухмылка превращается в полноправную улыбку, и она начинает краснеть.

Да, она помнит ту ночь.

— Ты больше ничего не помнишь? — спрашивает она, глядя на меня, её лицо выражает нечто среднее между недоверием и ликованием.

— Всё было очень туманно, — говорю я, пожимая плечами. Встаю из-за стола, чтобы проверить котлеты. Открываю духовку и наклоняюсь вниз, чтобы тепло могло достичь меня для оправдания изменения цвета моего собственного лица. Котлеты и бекон почти готовы. Я подвожу её, чтобы посмотреть. Она становится рядом со мной с совершенной улыбкой на лице.