Почти сломана (ЛП)

— Крис, у него была какая-то паническая атака, — объясняет мама.

— Я думал, что у меня сердечный приступ, — объясняю я, теряя тепло тела Лорен. Отец хмурится.

Лорен возвращается со стаканом воды. Я забираю его.

— Спасибо, — благодарю.

— Без проблем, — просто отвечает она с маленькой улыбкой.

Лорен снова смотрит на меня.

— Я действительно думала, что он умирает, — говорит мама задыхаясь. Лорен забирает Кэйлен из рук моей мамы, которая сразу же после этого мчится ко мне и обнимает меня.

— Прости, мам, — говорю я. Она выглядит более испуганной, чем я.

— Не делай так больше, — строго говорит она, и я смеюсь, когда она начинает расцеловывать мою голову, как будто мне пять лет. — Спасибо, Лорен, — благодарит ее мама, затем подходит к ней и сжимает её в объятьях. — Я была так напугана, Уильям, — говорит она, снова окунаясь в воспоминания, а потом шлёпает моего отца по плечу. — Почему ты так долго? — гневно спрашивает его.

— Я пришёл так быстро, как мог, — говорит он, обороняясь.

Сначала ДРИ, а теперь и панические атаки? Какой у меня большой улов, но, по крайней мере, это лучше, чем потеря памяти.

— Что случилось? — грубо говорит мой отец.

— Оно просто появилось из ниоткуда. Мы разговаривали, и он побледнел. А потом задрожал и сказал, что не может дышать, — отвечает за меня мама.

Лорен смотрит на меня немного подозрительно.

— О чём вы говорили? — спрашивает отец.

— Ни о чём особенном, — снова отвечает мама.

— Слава Богу, Лорен была здесь. Появился бы ещё один медицинский счёт, который нам совершенно не нужен, — говорю я, вставая с дивана и растягивая конечности.

— Да, слава Богу, — бормочет отец, прежде чем выйти из комнаты. Теперь я чувствую тепло на лице, и всё вокруг меня начинает размываться – я больше не в доме своих родителей, а в маленькой квартире с составленными коробками.

— Слава Богу, это последняя. Не думала, что в этой квартире может поместиться такое большое количество одежды, — говорит Лорен, плюхаясь на маленький белый диван в крошечной квартире. Её волосы собраны в хвостик, она одета в короткую белую футболку, открывающую её живот, и низко сидящие на талии треники. — Что ж, не каждый шкаф размером с чёртову гостиную, мистер Скотт, — усмехается она, подходя ко мне. Он тянет её за руку, чтобы усадить к себе на колени.

— Твой теперь будет, — возражает он, когда его губы находят её шею.

— Будет, — она хихикает, шевелясь на его коленях.

— Не буди монстра, если не хочешь, чтобы он вышел поиграть, — говорит он ей на ухо.

— А может быть, я хочу поиграть, — соблазнительно говорит она, её руки потирают его промежность, и через секунду он уже нависает над ней на диване. — Я пошутила! — она смеётся ему в лицо, и он щекочет её, пока Лорен не становится красной. — Остановись. Кэл. Пожалуйста, — говорит она между приступами смеха.

Он останавливается и целует её в шею, а она обнимает его.

— Неужели всегда будет так здорово? — искренне спрашивает она.

— Будет ещё лучше, — уверенно говорит он, и Лорен закусывает губу и вздыхает.

— Не могу поверить, что в следующем месяце мы поженимся, — визжит она, а затем выражение её лица меняется. — Ты уверен, что действительно хочешь жениться на мне? Быть со мной и только со мной до конца своей жизни? Когда я буду морщинистой, седой и мои сиськи провиснут до пола? — спрашивает она, сверкая глазами.

— Я не подписывался на отвисшие сиськи, — отвечает он с гримасой, покачивая головой. Она хмурится на него, а потом он улыбается. Она отталкивает его. — У меня не было других вариантов с того момента, как ты сказала «да», — говорит он с уверенностью. — Ты видишь во мне что-то хорошее. Ты смотришь на меня не так, будто я проблема или злодей, — говорит он, потирая кожу на её спине, и она выглядит обеспокоенной.

— Кто бы на тебя так смотрел? Люди, которые работают на тебя? — предполагает она.

— Нет, это не имеет значения. Важно то, что ты этого не делаешь, — отвечает он, пожав плечами.

— Я никогда не смогу так смотреть на тебя, — обещает Лорен с улыбкой такой широкой, что появляются обе её ямочки. — Что ты видишь, когда смотришь на меня? — тихо спрашивает она.

— Кого-то доброго, преданного, ласкового. Ту, что хочет дать столько любви, сколько получает, — говорит он, глядя ей в глаза.

— Значит, моя внешность значения не имеет? — шутит она.

— О нет, это так. Ты горяча, как ад, — отвечает он, сжимая её задницу, и девушка смеётся.

— Я никогда так на тебя не посмотрю, — тихо говорит она. — Ты никогда не станешь моим злодеем. Ты всегда будешь моим очаровательным принцем, — говорит она успокаивающе, именно так, как только что на моих коленях в разгар панической атаки.

— Ты обещаешь? — спрашивает он, интонация его голоса звучит почти уязвимо.

— Обещаю, — говорит она, прежде чем поцеловать его.

***

Говорят, что, побывав на волосок от смерти, начинаешь смотреть на вещи в другом свете. Я бы не назвал паническую атаку предсмертным переживанием, но это разбудило меня. Я чувствовал, будто ходил во сне последние полторы недели: дышал, но не жил, слышал, но не слушал. И теперь я хочу видеть, хочу слушать, хочу чувствовать.